ВЗАИМОСВЯЗЬ ПОЭТИК М.Ю. ЛЕРМОНТОВА И А.С. ХОМЯКОВА В КОНТЕКСТЕ МЕЖТЕКСТОВЫХ РЕМИНИСЦЕНЦИЙ
В представленной статье рассматриваются вопросы творческого взаимовлияния поэтов М.Ю. Лермонтова и А.С. Хомякова, их творческого диалога по ключевым поэтическим темам 30-40-х годов 19-го века.
Ключевые слова: славянофильство, художественная рефлексия, поэтика, реминисценция.
Искусство от эпохи к эпохе осваивает жизнь народов и всего человечества в ее исторической динамике. Но наиболее важна для искусства современность автора. «Жив только тот поэт,- утверждал В. Ходасевич,- который дышит воздухом своего века, слышит
музыку своего времени». Жизнь, поэзия и рассуждения М.Ю. Лермонтова не являются исключением. Его художественный мир был всегда яркой рефлексией на проблемы современного ему общества. Поэтому оставаться в стороне от особо острых вопросов поэт просто не мог.
Заметным явлением русской литературы 1830-х годов стала философская поэзия, породившая неимоверный интерес к внутренней жизни человека и спровоцировавшая вопросы как к самому себе, так и к обществу. Другим несомненным событием в общественной жизни культурного человека начала сороковых годов девятнадцатого века стало появление отдельного литературно-философского течения – славянофильства, основоположником и ведущим деятелем которого стал Алексей Степанович Хомяков. Вопрос об отношении Лермонтова к славянофильству в современном литературоведении все чаще становится предметом обсуждений, но до сих пор вызывает огромное количество споров и противоречий в мире литературоведения.
Еще Э. М. Герштейн отмечала, что «…спор в конце 30-х и главным образом в 40-х годах был единственной живой формой общественной мысли». Одним из самых обсуждаемых вопросов, по поводу которого возникали серьезные философско-эстетические споры, был вопрос о значении Востока и Запада для культурной жизни России, о роли российского государства для этих регионов в будущем. Эта тема волновала многих как в XIX- ХХ веках, так и в начале ХХI, наряду с вопросом о снижении уровня национального самосознания русского человека в погоне за европейской свободой и вседоступными мнимыми ценностями. «Наиболее устойчивый интерес Лермонтова, — пишет А.И. Журавлева,
— вызывали Шевырев и Хомяков… Скрытый диалог с А.С. Хомяковым прослеживается в поздних стихах Лермонтова» [1,13]. О чем могли дискутировать два поэта и каков итог их культурного спора — явление, исследование которого было намечено в работах Б.М. Эйхенбаума, А.И. Журавлевой, Г.В. Косякова, но так до конца не изученное, основывающееся на предположениях и кратком анализе поэтического наследия 1830-1840-х годов. Стоит уточнить, что речь идет именно о споре в контексте поэтики, а не философском мировоззрении авторов. Славянофильская доктрина А.С. Хомякова хотя и рассматривается как основа его художественных интенций, но поэзия имеет место быть более логичным доказательством живой мысли и переживаний поэта. Поэтому связь поэтик М.Ю. Лермонтова и основоположника славянофильского течения будет базироваться на идеях и образах поэтических.
При анализе художественных произведений М.Ю. Лермонтова и А.С. Хомякова четко прослеживаются три магистральных темы, ставших предметом художественного созерцания и идеологического спора в контексте их поэтического творчества. Это, во-первых, тема назначения поэта и поэзии, восходящая к традициям А.С. Пушкина; во-вторых, тема Родины и патриотизма; в – третьих, проблема молодого поколения и его жизненных ориентиров.
Тема поэта и его творчества прочно закрепилась в пространстве русской классической литературы. Она многогранна и представлена различными аспектами. Это и проблема предназначения творчества, и проблема взаимоотношений поэта и толпы, поэта и власти, проблема бессмертия и величия Слова. Продолжая пушкинскую традицию, М.Ю. Лермонтов пишет своего «Пророка», который, как известно, является уже не столько посланником Бога для людей, воспевающим все лучшее в человеке и открывающем глаза людские на свои пороки, сколько гением, гонимым и презираемым толпой, вернувшимся в ту же пустыню, где начал свой путь пророк Пушкина:
С тех пор как вечный судия Мне дал всеведенье пророка, В очах людей читаю я Страницы злобы и порока… И вот в пустыне я живу…
Мне тварь покорна там земная;
И звезды слушают меня, Лучами радостно играя [2, 104 ]
В чем видит А.С. Хомяков особое значение темы поэта и поэзии? Именно через поэзию открывается человеку мир в его космических и земных тайнах. Одно из первых стихотворений Хомякова на тему поэта и поэзии — «Поэт» (1827 г.). В нем уже намечена основная концепция темы. С точки зрения А.С.Хомякова, поэзия — это сокровенный голос мира. Земля, веками молчаливо совершавшая свой путь, только в поэте обрела наконец язык и, следовательно, подлинную жизнь. Только поэтическое слово дает жизнь мертвому творенью, поэзия и есть сама жизнь, с ее горестями и неправдами, но и божественным началом:
Он к небу взор возвел спокойный, И Богу гимн в душе возник;
И дал земле он голос стройный, Творенью мертвому язык [3, 73]
Многие мотивы этого стихотворения — общие для поэтики романтизма: например,
«бессмертие» поэта и поэзии, «божественное» их происхождение и т. д. Впрочем, не только отдельными мотивами, но и по своим идеям стихотворение «Поэт» сугубо романтическое. И у Пушкина, и у Хомякова поэт — обыкновенный смертный, пока к нему не приходит вдохновение. Лишь творчество дает высокий смысл его существованию и поднимает его над прозой жизни. Лермонтовский пророк, оставаясь жгущим «сердца людей», все-таки уходит к природе, он вдали от людей, которые в него «бросали бешено каменья», но в единстве с природой. Он все так же выполняет свою миссию, но ему уже горько от того, что не с людьми. Там, в пустыне, ему «покорна тварь земная», а здесь, среди людей и высокомерного окружавшего его общества, не понявшего великого предназначения поэта, он стал изгоем. Пророк М.Ю. Лермонтова от этого не перестал любить людей, он просто стал их сторониться и избегать, но по — прежнему храня «завет предвечного». В. Г. Белинский писал по поводу “Пророка”: “Какая глубина мысли! Какая страшная энергия выражения! Таких стихов долго, долго не дождаться России”.
Славянофильские идеи того периода, выраженные в поэзии Хомякова и построенные по принципу рационалистической славянофильской доктрины, не давали возможности выйти писателю за рамки общественного. Ведь именно общество – было главным, для чего вся эта философия создавалась: «Народ есть та великая сила, та живая связь людей, без которой и вне которой отдельный человек был бы бесполезным эгоистом, а все человечество — бесплодной отвлеченностью»[5,42] («Молва», № 9, 8 июня 1857 г.). Именно этого не принял Лермонтов. Личность для него не просто часть безликой маскарадной толпы, а действенная сила, ищущая свой путь, свою нравственную опору и стремящаяся к небу:
Выхожу один я на дорогу
Сквозь туман кремнистый путь блестит; Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит [4, 222]
Таким образом, мы видим, чем схожи и чем спорны авторские позиции славянофила А.С. Хомякова и рефлектирующего поэта М.Ю. Лермонтова. Но касалось это не только темы назначения поэта и поэзии. Другой не менее душетрепещущей для авторов была тема Родины и патриотизма. В стихотворении М.Ю.Лермонтова «Люблю Отчизну я, но странною любовью!» именно «рассудок» не победит любви к Родине, необъяснимую тягу лирического героя к родным полям и местам, к говору «пьяных мужичков». Для Лермонтова рассудок – не мерило любви к Родине. Чувства, бушующие в нем не просто немыслимы, но безграничны и не поддающиеся даже языковому воплощению. Поэт не может все это объяснить «…за что — не знаю сам..», он лишь передает момент, вспышку чувств, отразившиеся в его сознании. Поэзия, как замечает А.И. Журавлева, «…особенно у Лермонтова и Фета восходит не к литературным источникам (традиционным жанрам поэтических «мелочей»), а рождается из общего этим писателям понимания поэзии не как
длящегося и развиваемого напряжения, но как фиксации отдельных ярких вспышек поэтического переживания» [1,16]. О своей любви к Родине пишет и А.С.Хомяков. Однако именно наличие этого «переживания», а не рациональное восприятие действительности, не позволяет нам говорить о том, что поэзия А.С. Хомякова стала своеобразным
«прототипом» для М.Ю. Лермонтова или наоборот. Несомненная схожесть образов, конечно, присутствует, но даже образы выполняют у поэтов различную функцию и имеют различное влияние на читателя. «С одной стороны, поэзия Хомякова рационалистична и прямолинейна,
— пишет в своей монографии Г.В. Косяков, — с другой- проникнута экспрессией, упованием на чудо, благодать. Лирический герой Хомякова – человек пламенной веры, одержимый жаждой подвига, что сближает его с лирическим героем Лермонтова…» [6, 120]. Но только сближение это больше чувствуется в ранней поэзии М.Ю. Лермонтова: именно здесь и жаждущий подвига, и постоянно искушаемый, и ищущий себя лирический герой:
Под ним струя светлей лазури, Над ним луч солнца золотой… А он, мятежный, просит бури,
Как будто в бурях есть покой![4, 143]
В стихотворении «Раскаявшейся России» А.С. Хомякова мы видим именно такого героя: горячего, действенного, рвущегося вперед к буре, к бою:
Не в пьянстве похвальбы безумной, Не в пьянстве гордости слепой,
Не в буйстве смеха, песни шумной, Не с звоном чаши круговой;
Но в силу трезвенной смиренья И обновленной чистоты
На дело грозного служенья
В кровавый бой предстанешь ты [3, 137 ]
Однако к более позднему периоду литературной жизни М.Ю. Лермонтова это не имеет существенного отношения. Поэт словно пережил свои романтические настроения и обратился к земному, чего нельзя сказать о идеологических и программных стихотворениях А.С. Хомякова. Для М.Ю. Лермонтова все также идеалом остаются и небо, и звезды, и горний мир, но уже не как оппозиция людскому, а повернутая к ним лицом ипостась, пусть не в таких радужных красках, но истинная и непоколебимая:
Но пред судом толпы лукавой Скажи, что судит нас иной
И что прощать святое право Страданьем куплено тобой [4, 207 ]
Если для приверженцев славянофильства прощать может только Бог, то в лермонтовском восприятии и поэт покупает страданием святое право прощать, данное Богом.
Еще одним спорным вопросом является тема отношения к будущему поколению. Философские размышления и М.Ю. Лермонтова и А.С. Хомякова в этом вопросе совпадают в главном: молодое поколение на распутье, оно существует на грани выбора, исповедуя лжепатриотизм и живя в мире аморальных ценностей. Век золотой блестящей молодежи забыл такие понятия как честь, дружба, достоинство. Для М. Ю.Лермонтова еще в его ранней молодости это было очевидным:
Любить… но кого же?.. на время – не стоит труда, А вечно любить невозможно.
В себя ли заглянешь? – там прошлого нет и следа:
И радость, и муки, и все там ничтожно…[4, 185]
Если для Лермонтова «прошлого нет и следа», то Хомяков прямо противоположен. Для него незыблем принцип связи как времени, так и никуда не исчезающего людского грехопадения (1844год):
Не говорите: «То былое, То старина, то грех отцов; А наше племя молодое
Не знает старых тех грехов».
Нет, этот грех — он вечно с вами, Он в ваших жилах и крови́,
Он сросся с вашими сердцами —
Сердцами, мёртвыми к любви [3, 123]
«Сердца, мертвые к любви, бездушные кумиры, хлад сердец, пьянство страстей, сон умов и плен народа» — вот чем живет современная молодежь России 19 века. И Лермонтов, предваряя поэта на 6 лет, пишет о том же:
Печально я гляжу на наше поколенье! Его грядущее — иль пусто, иль темно,
Меж тем, под бременем познанья и сомненья, В бездействии состарится оно.
Богаты мы, едва из колыбели,
Ошибками отцов и поздним их умом,
И жизнь уж нас томит, как ровный путь без цели, Как пир на празднике чужом.
К добру и злу постыдно равнодушны,
В начале поприща мы вянем без борьбы; Перед опасностью позорно малодушны
И перед властию — презренные рабы[4, 168]
Несмотря на единодушное восприятие действительности молодого поколения, авторы находят разное решение проблемы: Хомяков, как истинный славянофил, опирающийся на христианство, видит путь спасения в Боге:
За все́ беды́ роднаго края, — Пред Богом благости и сил Молитесь, плача и рыдая,
Чтоб Он простил, чтоб Он простил! [3, 124 ]
Лермонтов — всю горечь от увиденного лишь в конце 1840 годов оборачивает на тропу единения с небом. В 1838 году лермонтовский лирический герой ждет понимания своего бытия и указаний к нему свыше:
Гляжу на будущность с боязнью, Гляжу на прошлое с тоской
И, как преступник перед казнью, Ищу кругом души родной; Придёт ли вестник избавленья Открыть мне жизни назначенье, Цель упований и страстей, Поведать — что мне Бог готовил, Зачем так горько прекословил Надеждам юности моей [4, 166]
В конце жизненного пути автора этих строк мы увидим совсем иную картину: герой выходит на более высокий уровень своего самосознания, он хоть и один, но уже ни о чем не жалеет, лишь желает покоя и чистого сна:
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть; Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы… Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша, вздымалась тихо грудь…[4, 222]
Таким образом, анализируя межтекстовые художественные переплетения поэтик двух авторов, мы видим их скрытый поэтический диалог, касающийся одних и тех же проблем, но описанных с разных точек зрения и имевших свое особенное значение в контексте русской философской мысли 30-40 годов 19 века.
Список литературы
1 Журавлева А.И. Лермонтов в русской литературе. Проблемы поэтики. – М.: Прогресс-Традиция. 2002. – 288 с.
2 Пушкин А.С. Стихотворения. Поэмы. «Евгений Онегин». Драматические произведения. Проза/Вступ ст.Д.С. Лихачева. – М.: Эксмо, 2008.- 960 с.: ил.- (Библиотека Всемирной Литературы).
3 Хомяков А. С. Стихотворения и драмы.- Л.: Советский писатель, 1969.-596 с.
4 Лермонтов М.Ю. Сочинения в двух томах. — М.: Правда, 1988. Т.1.- 720 с.
5 Аксаков К.С .Эстетика и литературная критика / Составление, подготовка текста, вступительная статья, комментарии В.А. Кошелева. М.: Искусство, 1995.
6 Косяков Г.В. Художественная онтология бессмертия в русской романтической лирике: Монография.- Омск: Изд-во ОмГПУ,2007.-180 с.
Ұсынылған мақалада ақын М.Ю. Лермонтов пен А.С. Хомяковтың шығармашылық өзара әрекеттесужәне олардың 19-шы ғасырдың 30-40 жылдарындағы негізгі поэтикалық тақырыптар бойынша шығармашылық сұхбат мәселері қарастырылады.
In the presented article the questions of creative mutual influence of poets M. Lermontov and A.S. Khomyakov, their creative dialogue on key poetic themes of the 30-40s of the 19th century.