ЛИНГОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ И НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОСОБЕННОСТИ
КОНЦЕПТА «ОБЩЕНИЕ»
В статье рассматриваются лингокультурологические особенности концепта «общение». Концепт «общение» в менталитете казахов занимает одно из важнейших мест, Общение в сознании казахов воспринимается не так узко, как это мы интерпретируем сейчас (как межличностное взаимодействие), а широко – как взаимодействие человека с окружающим миром, с иносторонним миром. И это очень ярко эксплицируется в бата–благословение – непременном атрибуте любого дастархана.
Ключевые слова: слово, традиция, знаки, культурный контекст
Казахское сөз означает не только слово, речь, язык, но и общение. И когда мы говорим о культе слова, мы должны экстраполировать это и на общение, причем на устное диалоговое общение, в рамках которого слово могло выполнять все свои сакральные функции, которые так точно и ярко охарактеризовал А.Т. Кайдаров. Чувствуя себя частью мира, природы, тюрки общение воспринимали не так узко и конкретно, как это мы трактуем в настоящее время – как межличностное взаимодействие, – а более широко – как взаимодействие человека с окружающим миром, с иносторонним миром, что было тонко подмечено рядом историков, этнографов. «Устный характер тюркской культуры с его повышенным вниманием к слову превратил диалог в универсальный механизм взаимодействия человека с внешней средой. Складывается впечатление, что общество, еще только начиная осознавать свою объективную выделенность из природы, интуитивно пытается восстановить разрушаемое единство – тождество, стремится всеми возможными способами продлить контакт. Напряженный и драматический процесс двусторонних взаимоотношений мира людей и иного мира сводился в итоге к обмену информацией и ее дешифровке» [1].
В «Курсе общей лингвистики» Ф. де Соссюр строго различает три лингвистических термина: речевая деятельность (1аngаgе), язык (1аnguе) и индивидуальная речь (раrоlе), благодаря чему в качестве основного соотношения у Соссюра выдвигается язык – индивидуальная речь. Ф. де Соссюр считает, что «язык, обособленный от речи, составляет предмет, доступный обособленному же изучению. Мы не говорим на мертвых языках, но мы отлично можем овладеть их языковым организмом. Но только наука о языке может обойтись без прочих элементов речевой деятельности, но она вообще возможна, лишь если эти прочие элементы к ней не примешаны» [2, 39].
Разграничивая язык и речь, Ф. де Соссюр говорит, что совокупность речевой деятельности в целом не познаваема, так как она многоформенна и разносистемна. Поэтому изучение этой деятельности должно распадаться на «две части: одна из них, основная, имеет предметом язык, нечто социальное по существу и не зависимое от индивида; другая – второстепенная – имеет предметом индивидуальную сторону речевой деятельности, то есть речь, включая говорение» [2, 42]. Таким образом, разделение языка и речи есть отделение социального от индивидуального, существенного от побочного. В этом плане невербальное общение – явление социальное. «Без сомнения, оба эти предмета тесно между собой связаны и взаимно друг друга предполагают: язык необходим, чтобы речь была понятна и производила все свое действие; речь, в свою очередь, необходима для того, чтобы установился язык» [2, 42].
Во всякой культуре, организующей среду обитания человека, роль структурирующего начала играет естественный язык, с помощью которого человек осваивает анонимный и чужой мир, преобразуя его в мир имен. «Язык является стержнем всех коммуникативных процессов, среди которых главную роль играет слышимая речь. Однако, нет такого общества, которое могло бы удовлетвориться лишь одним естественным языком. Сам он может развиваться как полноценный институт культуры лишь на фоне иных систем коммуникации. При этом определенные виды информации требуют специально организованных коммуникативных систем. «Принципиальный полиглотизм» традиционной культуры позволяет ей преодолеть дефицит реальных знаний о мире разнообразными и глубокими интерпретациями того немногого, что известно» [3, 137].
Авторы цикла интересных исследований по традиционному мировоззрению тюрков Южной Сибири А.М. Сагалаев и И.В. Октябрьская отмечают, что немногочисленные доминантные символы «обрастают» богатыми мифо–ритуальными биографиями и становятся поистине неисчерпаемыми». К этнографической современности тюркское общество подошло, владея лишь устной культурой» [4, 137], хотя сохраняло в своей исторической памяти факт существования и затем утраты письменности. См. приведенное в работе А.М. Сагалаева и И.В. Октябрьской хакасское предание: «Давным–давно у народа нашего были большие книги, ясные как солнце. Наш древний народ хранил их в кожаных сумах с золотыми замками. Однажды кочевали наши предки в широкую долину. В те дни прошли дожди, вздулись сердитые реки, пересекшие путь. Вода залилась до спины лошадей, наполнила сумы. Намокли книги, слиплись листы. Старики повесили хранилище мудрости на дерево, но прибежала корова и изжевала книги» [4, 138]. Ученые семиотически интерпретировали эту легенду как поглощение письменности природой, превращение письменности в знаки отличного от культуры природного мира, говорящего на ином языке.
Бесписьменное общество, как бы испытывая информационный голод, ищет дополнительные источники знания. Всякое природное явление оно превращает в знаки, тайный смысл которых лежит за пределами сферы непосвященных.
Традиции тюркского общества ориентированы прежде всего на устное слово. Именно отношения между говорящим и слушающим, устное диалоговое общение имеет ценность для тюркского мировоззрения, что и сформировало культ слова у тюркских народов. А. Кайдаров пишет: «Культ слова – общее достояние многих тюркских племен и народностей, чем и объясняется наличие у них общих сакральных значений многих слов, традиционных обрядов и ритуалов, связанных со словом, а также сходных и идентичных словесных формул, штампов и устойчивых выражений, наполненных этнографическим содержанием… Надо полагать, что наши далекие предки на более ранних этапах своего развития воспринимали явления природы и многое в окружающем их мире как нечто непонятное, таинственное и сверхъестественное. Несомненно, в числе подобных явлений была и человеческая речь, при помощи которой они не только общались между собой, добиваясь взаимного понимания и организуя совместную борьбу против природной стихии, но и пытались определенным образом изменить среду обитания. Люди верили в магическую силу человеческой речи, в сакральное значение слова и усматривали в них, как в любом явлении природы, олицетворение добра и зла. Слово в сознании наших предков воспринимается как нечто многоликое и универсальное, «способное творить и преобразовывать буквально все: убивать живое и оживлять мертвое, излечивать больного и навлекать недуг на здорового, защищать от беды и угрожать бедствием, возвышать и унижать человека, оберегать и губить и т.д.» [1, 74].
Говоря о культе слова, часто ссылаются на магическую функцию языка и речи, при которой объект и его словесная номинация отождествляются. Но магическое мышление проявляется не только в виде культа слова, оно реализуется и в виде магических действий.
Магическое мышление основано на двух принципах. Согласно первому принципу, «подобное производит подобное», или следствие похоже на свою причину. Согласно второму принципу, «вещи, которые один раз пришли в соприкосновение друг с другом, продолжают взаимодействовать на расстоянии после прекращения прямого контакта» [3,
164].
Данные принципы реализуются в трех законах магии: сходства, смежности и контраста. Магия слова основана на законах смежности и контраста. Что же касается невербальных знаков, используемых в ритуализованных коммуникативных ситуациях, то и здесь действуют законы сходства (жилище человека и дух–покровитель этого жилища, конкретный вид домашнего животного и его дух–покровитель, человек и домашнее животное). Иначе говоря, речь идет о метафорических переносах. М.К. Голованивская отмечает: «… картина мира, зафиксированная в общеязыковых метафорах, отражает очень древние, зачастую пантеистические, человеческие рефлексы мифологизации абстрактного (появившегося вслед за одушевлением конкретного) и сама, по сути, является современным мифом, форма существования которого специфична и требует при реконструкции особого подхода» [5, 30].
Все вышесказанное имело отношение прежде всего к ритуалу бата (благословение), пронизывающему всю жизнь казахов.
Бата беру – ситуация благословения, выражения благодарности Аллаху за его милосердие, обращение ко Всевышнему с просьбой оказать ему милость и т.д. Во всех этих ситуациях используется одна и та же кинема: человек держит обе руки перед собой на уровне груди раскрытой ладонью к небу. После окончания вербальной части ритуала человек обеими ладонями проводит по лицу в направлении сверху вниз. Талантливый писатель О. Бокеев тонко передает атмосферу жизни казахского аула 40–50–х годов прошлого столетия, с особой любовью выписывая этнические кинемы, характерные как для повседневного быта, так и для особых ритуализованных ситуаций жизни казахов.
По представлениям казахов, общение с иным миром было уделом не только диуана (шаманов), но и людей, которые наделены особыми знаниями, заслужили своими деяниями, умом, жизненным опытом уважение окружающих, это прежде всего, старшие по возрасту, почтенные люди. Поэтому право давать бата в казахской культуре представлялось старцам. В свою очередь, дающий бата является как бы посредником между иным миром и миром людей: он обращается к Всевышнему либо к богам–покровителям стада, рожениц и т.д. с просьбой осчастливить (кого–то конкретно), материального благополучия, удачи в дороге, благополучного исхода родов, многочисленного потомства и др. И дающий бата, и все, рядом находящиеся, держат руки раскрытыми вверх ладонями на уровне груди (жест просящего). Данный жест обусловлен представлениями казахов о том, что духи предков, Всевышний, духи, оберегающие людей, находятся в верхней сфере, именно оттуда они созерцают жизнь живых, фиксируя их заслуги и грехи. После произнесения вербального текста бата, который варьируется в соответствии с характером коммуникативной ситуации и предполагаемых в дальнейшем практических действий, все двумя ладонями проводят по лицу в направлении сверху вниз. Всевышний сверху вниз в ладони просящих льет свою милость и благословение, которыми люди омывают свое лицо.
Ритуальная кинема бата (руки перед грудью ладонями вверх вместе) и вербальный текст баты инициируется мужчинами старшего возраста.
«Кален ақ сәлделі қарияға бұрылып қолын жайып:
– Ал, ата, батаңды бер, – деді. Ат дүбірінен оянған жігіттер апыл–құпыл атып тұрып жатыр. Алды жүгіріп кеп, Кәленнің сыртын ала тізерлеп отыра–отыра қалды да, бәрі бір тілекпен қол созып бата тілеп қапты» (Кален повернулся к старику в белом, держа руки перед собой: – Ну, дедушка, благослови.
Проснувшиеся от топота конских копыт джигиты вскочили с места и, присев за спиной Калена, открыли ладони, прося благословения).
(Ә. Нүрпейісов. Қан мен тер. 232 б.).
По представлениям казахов, общение с иным миром было уделом не только диуана (шаманов), но и людей, которые наделены особыми знаниями, заслужили своими деяниями, умом, жизненным опытом уважение окружающих, это прежде всего, старшие по возрасту, почтенные люди. Поэтому право давать бата в казахской культуре представлялось старцам. В свою очередь, дающий бата является как бы посредником между иным миром и миром людей: он обращается к Всевышнему либо к богам–покровителям стада, рожениц и т.д. с просьбой осчастливить (кого–то конкретно), материального благополучия, удачи в дороге, благополучного исхода родов, многочисленного потомства и др. И дающий бата, и все, рядом находящиеся, держат руки раскрытыми вверх ладонями на уровне груди (жест просящего). Данный жест обусловлен представлениями казахов о том, что духи предков, Всевышний, духи, оберегающие людей, находятся в верхней сфере, именно оттуда они созерцают жизнь живых, фиксируя их заслуги и грехи. После произнесения вербального текста бата, который варьируется в соответствии с характером коммуникативной ситуации и предполагаемых в дальнейшем практических действий, все двумя ладонями проводят по лицу в направлении сверху вниз. Всевышний сверху вниз в ладони просящих льет свою милость и благословение, которыми люди омывают свое лицо.
Характеризуя культ общения, культ слова у тюрков, мы не должны забывать, что наделение слова → языка → общения высокой ценностью отражает представления тюрков о языке и прежде всего о красноречии как об откровении, даре, получаемом свыше в результате действия высших сил.
«Слияние реального и возможного (как вариант: природного и божественного) начал и в человеке, и на всех уровнях мироздания являлось камертоном мифопоэтического взгляда на мир» [6, 142–143].
Членораздельная речь была важнейшим показателем принадлежности к людскому сообществу, при этом чем более искусен был человек в общении со словом, чем более проявляется у него дар красноречия, остроумия, тем выше он оценивался сообществом, как человек, в большей степени, чем другие люди, наделенный божьим даром, божьей милостью. И, наоборот, чем более человек был неуклюж в общении со словом, тем ниже была его ценность в глазах социума: екі сөздің басын қоса алмайды, мыңқау, сөзге жоқ.
Красноречие, немота на ранних этапах развития человеческого общества расценивались как признак представителя иного мира. А.М. Сагалаев и И.В. Октябрьская приводят кумандинскую легенду о том, как охотник, встретив хозяйку тайги спрашивает ее: «Если ты человек, разговаривай, если ты не человек, не задумала ли ты зло на меня? » [4,
147]. Такая настороженность вполне оправдана, ибо опирается на представления о разноязычии представителей разных миров. Сравнимая с немотой или красноязычием речь – иноговорение, обращенная к партнеру, оборачивается враждебным непониманием.
Культ слова у тюркских народов обусловлен еще и тем, что общение, слово предстает для человека как одна из самых ценных возможностей познания нового, каждый гость, каждый новый человек, появляющийся в их среде – это источник новой информации, сведений о новых землях, обычаях, событиях, новых идеях. Поэтому на қонақасы – дастархане, предназначенном для гостя – путника, всегда присутствуют родственники хозяина, соседи, друзья, словом, весь малый социум, который, жадно внимая речи путника, задает вопросы и, как губка, впитывает в себя информацию, которая затем от одного к другому, подобно волнам от упавшего в воду камня, расходится по всей степи [7].
Таким образом, концепт общения в менталитете казахов занимает одно из важнейших мест, Общение в сознании казахов воспринимается не так узко, как это мы интерпретируем сейчас (как межличностное взаимодействие), а широко – как взаимодействие человека с окружающим миром, с иносторонним миром. И это очень ярко эксплицируется в бата– благословение – непременном атрибуте любого дастархана.
Культ слова у тюркских народов обусловлен еще и тем, что общение, слово предстает для человека как одна из самых ценных возможностей познания нового, каждый гость, каждый новый человек, появляющийся в их среде – это источник новой информации, сведений о новых землях, обычаях, событиях, новых идеях.
Список литературы
1 Кайдаров А.Т. Культ слова у тюркских народов // Тюркология. – М., 1992. – № 3. – С. 74–78.
2 Ф. де Соссюр. Курс общей лингвистики // Труды по языкознанию. – М.: Прогресс, 1977. – 695 с.
3 Копыленко М.М. Основы этнолингвистики. – Алматы: Евразия, 1995. – 178 с.
4 Львова Э.Л., Октябрьская И.В., Сагалаев А.М., Усманова М.С. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Пространство и время. Вещный мир. – Новосибирск:
Наука, 1988. – 225 с
5 Голованивская М.К. Ментальность в зеркале языка. Некоторые базовые концепты в представлении французов и русских. – М.: Языки славянской культуры, 2009 – 376 с.
6 Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. – М., 1996. – 288 с.
7 Оналбаева А.Т. Стратификация невербального общения в социокультурном контексте: дисс. … докт. филол. наук: 10.02.19. – Кокшетау, 2010. – 258 с.
А.Оналбаева
«ҚАТЫСЫМ» ТҰЖЫРЫМДАМАСЫНЫҢ ЛИНГВО–МӘДЕНИ ЖӘНЕ
ҰЛТТЫҚ ЕРЕКШЕЛІКТЕРІ
Мақалада қазақ лингвомәдениетіндегі «қарым–қатынас» концептісінің ерекшеліктері қарастырылады. Бұл мәселе барлық халықтың мәдениетіне тән, ұлттық дәстүрмен тікелей байланысты. Қазақ лингвомәдениетінде «Қарым–қатынас» концептісі қонақжайлылық, кеңпейілділік сияқты когнитивтік белгілеріден кұралады.
Сонымен қатар лингвомәдени құндылықтар вербалды, бевербалды қатынас құралдары тілдегі семиотикалық белгілер ретінде қатар қолданылуы сөз болады. Бейвербалды қатынас құралдарында ескі наным–сенім, адамның дүние мен өз жаратылысы туралы көне түсініктері, тұрақты оппозицияларда көрініс тауып, бейвербалды қатынастың ұлттық– мәдени болмысын танытады.
A.Onalbaeva
LINGUISTIC CULTURAL AND NATIONAL CHARACTERISTICS OF THE CONCEPT «COMMUNICATION»
The article examines the linguistic and cultural features of the concept of «communication». The concept of «communication» in the mentality of Kazakhs occupies one of the most important places. Communication in the minds of Kazakhs is not perceived as narrowly as we interpret now (as interpersonal interaction), but broadly as the interaction of a person with the outside world and with a foreign world. And this is very clearly explicated in the bata–blessing – an indispensable attribute of any dastarkhan.