КОНЦЕПТ «КРАЙ» В КРАЕВЕДЧЕСКОМ ДИСКУРСЕ Ш. УАЛИХАНОВА
(НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ «ЗАПАДНЫЙ КРАЙ КИТАЙСКОЙ
ИМПЕРИИ И ГОРОД КУЛЬДЖА»)
В данной статье рассматривается один из базовых принципов краеведческого дискурса – культуроцентризм. В тексте произведения выявлены значимые в краеведческом отношении единицы, характеризующие принцип краеведческого дискурса — культуроцентризм: дом, традиции и обычаи, храмы, божницы, гробницы. Структурносемантический анализ произведения позволяет читателю перенестись в чужую обстановку, узнать, как живут люди, как одеваются, питаются, строят и обставляют свои дома и т.д. Краеведческие реалии быта, традиции и обычаи, образа жизни составляют культуру народов, проживающих на данной территории.
Ключевые слова: культуроцентризм, концепт, край, дом, традиции и обычаи, храмы, божницы и гробницы.
Известные ученые, географы, этнографы занимались исследованием определенного пространства, которое вызывало интерес не только как географический объект. Их интересовали народы, проживающие на исследуемой территории, их культура, традиции, обряды. Любая культура имеет собственные, уникальные пространственные измерения. Эти измерения выражаются не только в конкретных географических условиях, в которых развивается культура, но и в определенных образах пространства (географических образах), порождаемых изучаемой культурой. Определенные географические образы являются существенным компонентом рассматриваемой культуры, а также культуры вообще (взятой в ее абстрактном, высшем смысле). В то же время данные образы оказывают значительное влияние на формирование и развитие самой культуры, определяя ряд ее уникальных признаков и феноменов.
Как известно, культура опосредует социальное взаимодействие и определяет мышление и поведение членов той или иной группы или общности. Результаты культурной деятельности человека находят отражение в языке, особенно в лексике. Культура любого народа имеет свои определенные материально выраженные ценности. К ним можно отнести: храмы, гробницы, курганы, постройки, музеи, насыпи и т.д. На любом географическом пространстве можно найти следы культурологического значения того или иного народа. Например: золотой человек, найденный в Алматинской области. Культурологические символы являются объектом краеведческого дискурса.
Мы знаем, что по определению В.В.Гизера, краеведческий дискурс – «это тип дискурса, облигаторными признаками которого являются локоцентризм, культуроцентризм и антропоцентризм. Все перечисленные признаки одинаково значимы, поскольку главное назначение краеведческого дискурса – представить культурно значимую информацию определенного края сквозь призму восприятия отдельной языковой личностью»[1,87]. Основное отличие краеведческого дискурса от других типов дискурса состоит в характере темы. Главной темой краеведческого дискурса является презентация знаний о прошлом и настоящем определенного края, его особенностях с целью сохранения культурного и природного наследия. «Тематическое единство является интегральным признаком для типов текстов краеведческого дискурса на гипертекстовом уровне» [1,88].
Основными темами в краеведческом дискурсе являются описание и путешествие. Описание определенного края с его культурными, природными, географическими особенностями, путешествие по намеченному маршруту и исследование конкретной территории все это признаки краеведческого дискурса.
Произведение «Западный край Китайской империи и город Кульджа» повествует о традициях и обычаях населения, о быте, об образе жизни людей, которые составляют культуру народов, проживающих на определенной территории.
Западный край Китайской империи всегда привлекал внимание всех путешественников своими таинственными, малоисследованными просторами. О жизни народов, населяющих эту территорию, об их быте, традициях и обычаях долгое время миру ничего не было известно. И поэтому точное, почти до мельчайших подробностей, описание каждой детали, каждого события, каждого дома с его индивидуальными особенностями представляет интерес для краеведческого дискурса в целом. Следовательно, культуроцентризм является доминантным принципом краеведческого дискурса в данном произведении.
Лейтмотивом произведения является стремление автора сопоставить и противопоставить свой и чужой взгляд на мир. Ш.Уалиханов постоянно сравнивает и в отдельных случаях противопоставляет две культуры — китайскую и русскую – в позитивном и негативном аспектах. Например, путешественника восхищает трудолюбие китайцев: От первого караула Борохуджира до Кульджи тянется степь самая бесплодная, пустая, песчаная. Нам, русским, не пришло бы в голову иметь в этой пустыне селения, мы не знали бы, как можно устроиться тут, не подвергая лишениям переселенцев. Но китайское терпение победило все. На всем этом пространстве заселено много жителей; стоят 8 городов и несколько деревень, в которых путнику, разумеется, не заходя в дом, приятно отдохнуть под тенью высоких, пирамидальных тополей, осеняющих весь город, который весь спрятан в этой роще [2, 196]. Писатель отмечает рациональное отношение китайцев к дарам природы: китаец трудолюбив до невероятия. В жарчайший день он ходит на полях своих. Ничто из произведений природы не пропадает даром. Один китаец сидел и очищал коноплю. Кору конопли используют для веревок, а стебли готовят для продажи на покрышку домов. Колючую траву они используют в целебных целях. Поля засеивают гаоляном, сорго, кукурузой, маком, мусуем [2, 233].
О степени бережливости народа свидетельствует также тот факт, что любая сломанная вещь, разбитая посудина может еще долго служить китайцу: У вас избилась посудина, вы бросаете, ибо она не способна ни на что. Нет, китаец никогда ее не выбросит. Мне случалось видеть маленькую полоскательную чашечку, на которой было 150 мелких металлических скобок – на это нужно было, непременно, труда несколько дней. Это стоило ему несколько грошей. У нас за такую работу, конечно, никто бы не взялся и задаром, впрочем, никто бы отдал, ибо чашка эта сама по себе стоит 20 коп [2, 214].
По мнению автора, русские могли бы поучиться некоторым вещам у народов этой страны: в Китае нет много, что есть у нас, и есть много того, что следовало бы перенять нам. Трудолюбие, народная гордость, прямолинейность – суть вещи, зависящие от обстоятельств и характера народа [2, 228].
В то же время ученого поражает отношение китайцев к труду, который практически здесь ничего не стоит. С точки зрения автора, это объясняется многочисленным скоплением народа, «как в муравейнике, кишмя кишели»: Китаец за 100 рублей складывает каменный дом, который бы у нас стоил бы 300 рублей. Вот до чего они не ценят время и труд[2, 213].
Ш.Уалиханова удручает нечистоплотность, неряшливость китайцев и отсутствием норм личной гигиены: Что за неряшество, что за грязь: один берет воду и моет свое лицо в той чашке, из которой моется, наконец, кончив мытье, берет эту же воду в рот, полощет и выплевывает, еще передает чашку с водой другому – тот делает тоже самое и передает третьему и т.д., пока не обойдет всю эту компанию и вода не обратиться в черную краску, годную хоть на окраску китайских гробов [2, 214].
Много внимания в произведении уделяется краеведческим реалиям быта, в которые включаются, прежде всего, жилье, мебель, посуда и другая утварь. Описывая их, автор переносит читателя в чужую обстановку, где люди иначе одеваются, питаются, строят и обставляют свои дома и т.д.
Внутреннее убранство дома торговца Кульджи поражает разнообразием вещей: на стенах стояли зеркала, картины с изображением какого-то жирного мандарина с длинными донельзя и редкими донельзя усами и бородой. Висели также длинные свитки с маньчжурскими надписями. В другом месте висели трубки, мохнатки. На гвоздях висели счетные книги. Впереди был устроен нар, на котором валялась постель, кошомка-коврик и грязная посуда. Перед наром стол, в середине которого утвержден медный таз с углем, — это заменяет печь. На огне этом стоял китайский медный кувшин с чаем. На другом столе стояла чашка с табаком. Направо от дверей был длинный стол, как у нас в лавках, за столом были котлы, старательно закрытые занавеской. В другой комнате висели аракчины, кисеты, трубки, курмы [2, 212].
Непременным атрибутом всех торговцев являются китайские счеты. По словам автора, китайцы делают на них все четыре правила арифметики. Несколько раз встречается описание китайских повозок. Они подразделяются на китайские господские одноколки и таратайки, которыми пользуется бедные слои населения. Вот как дано описание одноколки: на двух колесах был посажен кузов, вроде миниатюрного домика, с окнами по сторонам. Он был обтянут синим холстом, и колеса были окрашены под тот же цвет. В корню и к нему, как говорится, гусем (иначе не ездят в Китае) были запряжены два лошака, увенчанные колокольцами. Над коренной стоял зонт из четерехугольного куска холста, он был прикреплен одним концом к верху кузова, другим – к двум сошкам, перпендикулярно воткнутым к концам оглобель. Кучер шел, как подобает сану всякого порядочного человека, возле экипажа пешком с длинной палкой и по временам пугал лошаков [2, 191]. Таратайка представляет собой огромную телегу на двух огромных колесах, запряженная лошадью. Погонщик сидит на облучке, погоняет лошадь длинной палкой[2, 182]. Для описания таратайки автор использует такие эпитеты уродливая таратайка с колокольцами; жалкая таратайка с двумя огромными колесами [2, 195, 223].
Национальным напитком всех китайцев является чай. Ученый приятно удивлен тем, что только этот чай может утолить жажду: удивительный и незаменимый напиток этот китайский лист в жаркое время [2, 181].
К национальным овощным культурам ученый относит: ши-цза (китайские финики, гибрид абрикоса с жужубой); китайский вьющийся картофель (растет большими корневищами); сорго, гаолян, сорго, кукуруза, мак, мусуй и т.д. Некоторые фрукты, овощи, злаки ученый сравнивает с теми, что растут на его родине, в России: Груши хороши: бергамоты уступают нашим. Яблок много, но нехорошие. Груши кульджинские очень вкусны и напоминают французские жюльетки; хлеб белее, нежели у нас, это зависит от того, что они при молотьбе вымачивают зерно водой [2, 196-199].
В произведении встречается очень много этнонимов, так как, описывая этнографию народа, нельзя не говорить о нем самом. Автор приводит ряд терминов, которые обозначают пояснения, куда тот или иной термин принадлежит. Это, в первую очередь, касается родов, племен, жузов. Такое разнообразие объясняется историческим прошлым Китая. Китай – многонациональное государство, которое населяют народы тюркских племен. Каждый народ имеет свои специфические национальные характеристики. В силу того, что они проживают на одной территории, можно увидеть смешение традиций и обрядов разных народов. Здесь же так нужно отметить тот факт, что Ш.Уалиханов сопоставляет эти народы между собой, не только по внешним качествам, но и по образу жизни, традициям и обычаям. Солоны — это истые потомки династий Хань имели удивительно узкие с косоватым разрезом глаза, плоский, едва выдающийся нос и широкие скулы. Роста они были среднего, худощавы. Редкие клочки волос едва заметно торчали над широким ртом и на остром подбородке. Манджуры, сибо и солоны высоки ростом, плечисты, сложены очень плотно и тонки в талии. Лицом они больше походят на наших башкир, чем на китайцев. Между ними нередко попадаются лица довольно правильного овала и с поднятыми носами; мусульмане все туркестанцы Шести городов; андижанец так называют здесь всех среднеазиатских жителей; кашгарец житель города Кашгар; таранчи (по-маньчжурски – пахарь) крестьяне, переселенные из Восточного Туркестана»; Шампани –каторжники, ссыльные. Они населяют деревни, занимаются обрабатыванием рудников, состоят при городах для работ. Ш.Уалиханов дает им такую негативную оценку: Это народ отчаянный, буйный, люли ничем не дорожащие, для которых, что называется, жизнь-копейка. Отличаются синими пятнами, клеймами, которыми были наделены при ссылке. Несколько раз Шампани производили бунты, называемые здесь по-азиатски джанджал [2, 193, 210,216].
А также автор указывает, что среди самих китайцев идет деление. Хой-хой потомки тюрков, переселенные в Китай еще за три столетия. Потеряли свою народность, носят китайские платья, косу, говорят по-китайски, но имеют свои мечети и содержат намаз;хой-ху, хой-хорь народ чужеземный, занявший Восточный Туркестан. В других источниках их называют уйгурами. Некоторые народы китайцы различают по именам: русских называют улус, монголов – тойцзы, киргизов – хасак, османов –хункар и дикокаменных киргизов – бурутов ставят в ничто, как презреннейших варваров [2, 217]. Многонациональное население Кульджи Ш.Уалиханов сравнивает с «муравейником», «римской чернью», «вавилонским смешением языков»: … народу как в муравейнике, кишмя кишели; … китайцы живут как римская чернь;… выехали из кучи народа, из вавилонского смешения языков [2, 225].
При встрече с жителями китайской провинции автор невольно проводит параллель между населением Западного края и населением России. Так, при описании хижин китайских рыбаков в сознании Ш.Уалиханова «всплывает» образ китайца, сравниваемый с образом русского мужика: …хижины китайских рыбаков столько разнятся от хижин русских рыбаков, как узкоглазая его физиономия с несколькими клочками волос на бороде от косматой и огромной головы русского мужика [2, 213].
Язык Ш.Уалиханова отличается обилием эпитетов, сравнений, метафор. Вот еще несколько примеров, в которых Ш. Уалиханов очень образно описывает внешность китайцев (под китайцами мы подразумеваем всех жителей, проживающих в Западном крае): андижанец, так называют здесь всех среднеазиатских жителей в чалме, с круглой, черной, как воронье крыло, бородой, и с правильным лицом кашгарец в белой рубахе и в одном аракчине, угрюмо смотрел из-под насупленных бровей. Глаза у него были темные, нос у него был изогнут, точно дамасская сабля; …налево стоял черный как китайский кауговый сапог, бог с большими на выкате глазами и злобно улыбался, обнаруживая ряд гнилых и длинных, как у кабана, зубов; зубы белы как жемчуг; ястребиный нос; крошечные сине-буроватого цвета с кофейным зубы; плутовские глаза; насупленные брови, …женщины бредут уточкой на своих копытцах…; …кровяного цвета губы, губы краснели как коралл [2, 181-225].
Одним из ключевых слов, репрезентирующих принцип краеведческого дискурса культуроцентризм, является гробница. В толковом словаре С.И.Ожегова, Н.Ю. Шведовой, гробница – это «сооружение из камня, в котором хранится гроб с прахом умершего; усыпальница»[3, 146]. В тексте произведения встречается немало их описаний. Самая знаменитая гробница Темира – Кутлухана, точнее Туглук-Темира. Автор поясняет, что это знаменитая гробница мусульманского угодника, которого считают святым [2, 195].
Еще одной отличительной особенностью Западного края являются кладбища, могилы жителей той местности. Ученый отмечает неприхотливость китайцев насчет выбора последнего помещения для умерших. Везде можно найти могилы китайцев: на берегу, под мостом, на улицах, около нашей фактории. Беспорядок нахождения могил вполне объясним: китайцы, привыкшие к жаре, зиму переносят очень трудно: стужи и бураны свирепствуют сильно, и всегда после них несколько хохлатых голов торчат из-под снега и лежат так до лета, когда обнаженный труп не бросят в Или, или зароет тут же полиция [2, 214]; китайцы после смерти зарывают труп в землю в особенно уродливом гробе, окрашенном большей частью в красный цвет, вырыв нечто вроде земляных очагов. Над этой ямой насыпают землю в виде конуса. Конус этот в окружности не более четырех аршин и в вышину аршина полтора. Так как этот грунт земли здесь песочный, то неудивительно, что эта маленькая насыпь сносится ветром и обнаженный гроб торчит из земли до тех пор, пока весенним снегом не размоется берег и обрушится в воду, снося с собой гроб [2, 214]. У китайцев есть свои кладбища, их очень много, они все заняты по причине того, что каждая фамилия желает иметь свое отдельное помещение [2, 214].
Очень подробно описан памятник в Кульдже, поставленный какому-то купцу: он имеет вид четырехгранной призмы и состоит из четырех ярусов на кубическом пьедестале. В первом ярусе (нижнем) есть ниша, обращенная к северу, на втором ярусе ниша, смотрит на восток, в третьем – на запад и на четвертом – на юг. По словам киргизов, китайцы после смерти каждого смотрят на стечение планет и приговаривают: похоронить ли, бросить ли в воду или на съедение собак [2, 215]. Китайцы очень религиозный народ. У них есть некоторое суеверье насчет захоронения детей, которого они придерживаются. Когда умирает дитя, то, чтобы оно не переродилось или не возобновилось в том же семействе, стараются проводить его из дома с видимым пренебрежением – бросают на дорогу, в яму или какую-нибудь, чтоб дух покойника оскорбился. А правительство же, напротив, каждый день посылает от полиции телегу для сбора умерших детей, чтобы их предать земле [2, 207]. А для кладбища отведено место, окруженное большой стеной и двумя разукрашенными вратами. Мусульмане в этом отношении представляют диаметрально противоположный контраст китайцам. Ш.Уалиханов отмечает архитектуру, красоту, великолепие могил мусульман. Приятно смотреть на мусульманское кладбище и на памятники, красиво отделанные, испещренные надписями из Корана, на луну и чалму, украшающие их. Все это в зелени, кладбище – это сад. Оттого-то на востоке местом прогулок служат кладбища [2,
232].
Религия для китайца имеет огромное значение. В каждом селении, в каждом городе, на каждом пикете ученый встречает божницы или храмины. У военных людей есть свой покровитель, которого они почитают. Божница (храмина). В саду стояла храмина, окруженная стеной, с воротцами, разукрашенными надписями и фигурами. Перед храмом стояли два столба; направо у ворот, под навесом, стоял на пьедестале колокол, налево – бубен. Два солдата начали бить палочками, один – в колокол, другой – в бубен, должно быть для предупреждения о приходе гостей. В самой божнице было три двери, завешенные занавесями, посредине стол с солью, чашкой, на резной полке прямо в нише в широком шелковом халате сидел жирный бог Гуань-лоя с золотым лицом, китайским типом лица; длинные, узкие усы, борода и бакенбарды доходили до пояса. Грудь его была открыта. Направо у стола стояла белая узкоглазая богиня и держала чрезвычайно нежно меч, или лучше, на руках был перекинут меч. Налево стоял черный, как китайский кауговый сапог, бог с большими на выкате глазами и злобно улыбался, обнаруживая ряд гнилых и длинных, как у кабана, зубов. В правой руке пучеглазый фо держал алебарду, хитро разукрашенную, левая нахально упиралась в бедро. Одет он был в куртку, и, вообще, был страшно дерзок. Богиня была вполне женственна, кроткое лицо хотело бы спать, а сабля, лежащая на руках, сильно ее тяготила. Сибо и солоны, занимающие караулы, исповедуют религию фо, и храм этот был их фо [2, 197-198]. По преданию Гуань-лоя – знаменитый рыцарь Срединной империи, в эпоху 8-х царств. Жил около 3-го века. Для коварных китайцев, нападавших на врага ночью или из-за угла, благородная храбрость Гуань-лоя показалась нечеловеческой: он нападал на врага, уведомив его, как русский Святослав Иду на вас, так что он был включен в число богов. Особенно широко известен он стал со времени манджурского дома. Перед покорением Китая одному из старшин явился Гуань-лоя и обещал победу. После покорения Китая манджуры его, как своего патрона, возвели в степень императора, хуань-ди, и он есть теперь бог военных людей и защитник фанз [2, 197].
Таким образом, на основе проведенного структурно-семантического анализа, в тексте произведения «Западный край Китайской империи и город Кульджа» выявлены значимые в краеведческом отношении единицы. К ним мы относим ключевые слова, характеризующие принцип культуроцентризма: дом, традиции и обычаи, храмы, божницы и гробницы, которые являются неотъемлемыми атрибутами концепта «Край».
Список литературы
1. Гизер В.В. «Краеведческий дискурс в переводе: основные понятия и методы». // Вicник СумДУ. Серiя Фiлологiя, №1, 2007. Том 2. Стр. 87-90.
2. Собрание сочинений Ч.Валиханова в 5-ти томах. Т.2, Алматы, 1985. – С.174-248 3. Ожегов С. И.,Шведова Н.Ю. Словарь русского языка. – 23-е изд., испр. – М.:
Русский язык, 1991. – С.146
4. Собрание сочинений Ч.Валиханова в 5-ти томах. Т.1, Алматы, 1985. – С.307-351
5. Султаньяев О.А. Слово в контексте. (по материалам произведений Чокана Валиханова). Кокшетау, 2001, 217с.
6. Туксаитова Р.О.Речевая толерантность в билингвистическом тексте (на материале русскоязычной казахской художественной прозы и публицистики) автореф. … канд.филол.
наук. – Екатеринбург, 2007. – 42 с.
А.М. Жиеналина
Ш. УӘЛИХАНОВТЫҢ ӨЛКЕТАНУ ДИСКУРСЫНДАҒЫ «ӨЛКЕ» КОНЦЕПТІСІ
(«ЗАПАДНЫЙ КРАЙ КИТАЙСКОЙ ИМПЕРИИ И ГОРОД КУЛЬДЖА»»
ШЫҒАРМАСЫНДАҒЫ МАТЕРИАЛДАРЫНЫҢ НЕГІЗІНДЕ)
Мақалада өлкетану дискурсындағы негізгі принциптердің бірі – мәдениетөзептілік қарастырылған. Шығармада өлкетануға қатысты бірліктер, яғни өлкетану дискурстың принципін сипаттайтын – мәдениөзептілік: үй, салт-дәстүр, храмдар, құдайлар үйі, қәбірлер танылған. Шығарманың жүйелік-семантикалық анализі оқырманға өзге жәғдайда, адамдар қалай тұратындығын, киім киесі, тамақ, құрылыс және өз үйлерін қалай жиңақтайтынша куә болады. Тұрмыс, салт-дәстүр,өмір сүру салты арқылы өлкетануды суреттеу – сол территорияда туратын халықтардың мәдениетін танытады.
A.M. Zhiyenalina
THE CONCEPT OF “REGION”IN THE REGIONAL DISCOURSE OF SH.
UALIKHANOV (BASED ON THE WORKS “WESTERN REGION OF THE CHINESE
EMPIRE AND THE CITY OF GHULJA”)
This article dwells upon one of the basic principles of the local history discourse – cultural centrism. The work revealed units that aresignificant concerning regional natural history. These units characterize the principle of regional discourse, that is, cultural centrism: home, traditions and customs, temples, icon-cases and tombs. Structural and semantic analysis of the work allows the reader to be transported to an unfamiliar environment, to learn how people live, how they dress, eat, build and furnish their houses, etc.Description of regional realiaof life, traditions and customs, way of life – all these constitute the culture of peoples living in the area.