К.Р. Нургали1, Ш.Б. Сулейменова2
1д.ф.н., профессор, Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева, г. Нур-
Султан, Республика Казахстан, e-mail: nurgalik1@mail.ru 2докторант, Евразийский национальный университет им. Л.Н. Гумилева, г. Нур-Султан,
Республика Казахстан, e-mail: suleimenova.shynar@mail.ru
ПСИХОЛОГИЗМ В ПРОЗЕ М. АУЭЗОВА 20-Х И 30-Х ГОДОВ
В статье раскрывается о важное значение раннего творчества Мухтара Ауэзова в котором происходит формирования основных идейных, художественно-эстетических качеств казахской советской литературы на начальном этапе и их последующего углубления. Глубина проникновения во внутренний духовный мир человека, масштабность в социально-историческом отражении действительности, мастерство в воссоздании образа человека в произведениях – эти признаки зрелого, художественного мышления были присущи и раннему творчеству М.Ауэзова.
Ключевые слова: психологический анализ, эстетическая система, концепция человека, авторская позиция, духовный мир.
ВВЕДЕНИЕ
Современная казахская проза и в наши дни испытывает плодотворное влияние ауэзовских художественных традиций. Глубина проникновения во внутренний духовный мир человека, масштабность в социально-историческом отражении действительности, мастерство в воссоздании образа человека в произведениях – эти признаки зрелого, художественного мышления были присущи и раннему творчеству М. Ауэзова. Рассказы и повести М. Ауэзова, опубликованные в 20-х годах, стали свидетельством того, что в литературу пришел незаурядный художник. В свете этого более сложным выглядит вопрос о преимущественной описательности начального периода в истории казахской советской литературы.
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
Литературоведы указывают на то, что почти общепринятой стала мысль считать развитый психологический анализ критерием зрелости литературы. С этой точкой зрения можно согласиться, но, видимо, с оговоркой, что в данном случае имеются в виду сложные, высшие формы психологического анализа. Наверное, не следует лишать присутствия какихто форм психологического анализа и более ранние этапы развития литературы, в частности, говоря о советской литературе, – этапы ее становления. В эти периоды советской литературы успешно творили такие выдающиеся художники слова как М. Горький, М. Шолохов,
Л. Леонов, А. Фадеев и др [1, 15].
Психологический анализ в искусстве слова – это форма познания и все виды познания. Он претерпел длительную эволюцию. В то же время если говорить о начальном этапе казахской советской литературы, то его нельзя представлять как тот этап, на котором господствовали только описательность и упрощенное изображение характера. Повесть Мухтара Ауэзова «Выстрел на перевале», написанная в 20-х годах, продемонстрировала глубокий сложный психологизм, мастерство психологического анализа, тонкое понимание автором процессов внутреннего мира человека. Материал данной повести и некоторых других произведений этого периода позволяет говорить о месте психологического анализа в художественной системе ауэзовской прозы 20-х годов, эстетической значимости, а также о его истоках и направлениях развития, то есть ставить вопросы, освещенные в казахском литературоведении не полностью [2]. Материал других произведений того же периода, если и не дает основания говорить о присутствии развитого психологического анализа, тем не менее может служить объектом анализа качественного своеобразия воплощения самого психологизма, понимаемого как эмоционально-экспрессивное свойство литературы, а также как «способ построения образа, способ воспроизведения, осмысления и оценки того или иного жизненного характера. Категория психологизма в искусстве слова тесно связана с такими явлениями, как принципы и средства изображения характера, авторская концепция человека и др. Психологизм как сложная эстетическая система в творчестве М.Ауэзова становится основой для целостного анализа и раскрытия таких вопросов, как своеобразие ауэзовского проникновения во внутренний духовный мир человека, особенности характеристики национального мироощущения героя, эволюция концепции человека, движение повествовательных форм в прозе Ауэзова в период перехода к новым темам и героям на рубеже 30-х годов. Психологизм в искусстве слова – это сложная динамическая категория, пронизывающая собою все творчество писателя. Особое значение для исследования имеет взаимосвязь психологизма в прозе М.Ауэзова с повествовательной тканью произведений, с их архитектоникой, сюжетно-композиционными элементами [3, 28].
Психологизм в искусстве слова – это не только его эмоционально-чувственное начало, то, что принято называть «заразительностью» или имманентным, родовым его свойством, психологизм в творчестве большого художника – это всегда целостное, проявляющее себя и в содержании, и в форме произведения, явление. В нем отражается вся глубина мысли автора о человеке, вся система нравственных, этических, социально-психологических критериев определения его общественной ценности.
В работах литературоведов по проблеме художественного психологизма принято различать понятия психологизм и психологический анализ.
Во-первых, психологизм выступает как родовой признак искусства слова, его органическое свойство, свидетельство художественности. Существует психологизм как сознательный и определенный эстетический принцип. Его в то же время можно рассматривать как органическое единство психологизма как предмета и как результата творчества.
Психологический анализ обусловлен психологизмом родовым, в то же время отличается от него, ибо психологическому анализу присущи качества продуманности, целенаправленной организованности его средств, идеологической акцентированности основных критериев определения социально-психологической сущности героя. В психологическом анализе выражается стремление автора активно осмыслить мир, преломив вечные вопросы бытия, жизни и смерти, добра и зла в душе героя, сделав его психику, переживания и мысли как бы средоточием всего мира. Впервые, как известно, термин «психологический анализ» был предложен Н.Г. Чернышевским.
Психологический анализ как эстетическая система значим не только глубиной проникновения в психологический мир героя, но и особой согласованностью, взаимодействием средств отражения этого мира. Психологизм и психологический анализ находятся в таком же диалектическом соотношении, как содержание и форма в искусстве, и их теоретическое различение подчас носит условный характер, поскольку в произведении развитого искусства слова каждая из сторон присутствует как элемент одного целого. В плане глубокой и органической взаимосвязи психологического анализа как эстетической категории с повествовательной структурой произведения исследователи выделяют следующие его формы: виды внутренней и внешней речи героя, портрет, диалог, пейзаж, поступки и действия героя, авторский психологический комментарий и др. Психологический анализ выступает как основное «средство peaлизации характера» его самодвижения и саморазвития, если имеет место диалектика образа [4, 63]. Основу же психологического анализа составляет, как пишет исследователь А.С. Гришин, изображение различных граней и стадий чувств, мыслей, целых психологических процессов, то есть аналитического изображения внутренней формы психической жизни литературного героя.
Психологический анализ в творчестве истинного художника слова носит конкретноисторический, неповторимый характер, ибо обусловлен оригинальной авторской концепцией человека и действительности, пронизанной особым идейно-эмоциональным тонусом, характерным для данного писателя. Неповторимость, своеобразие психологического анализа в творчестве того или иного художника слова, как представляется, должны быть в поле зрения исследователя, поставившего во главу угла в своей работе проблему психологизма [5, 70].
Проза Ауэзова 20-х и 30-х годов рассматривается под углом зрения развития в ней эстетических систем психологизма и психологического анализа, смены их компонентов в соответствии с углублением авторской концепции человека, конфликта и проблематики произведений, а также влияния изменений в психологизме в разные периоды на повествовательную форму рассказов и повестей [6, 15-22]. В решении этой задачи определенное место заняло освещение вопроса новаторства М. Ауэзова в области выработки принципов психологизма и психологического анализа. В литературоведении недостаточно освещен вопрос о сущности новаторства М. Ауэзова в совершенствовании форм и принципов психологического изображения героя, в частности малоизученным является вопрос об особенностях идейно-художественной роли фольклорно-эпических мотивов и форм в обрисовке облика и внутренних состояний героя-удальца, батыра. В 20-е годы в творчестве многих советских национальных писателей ощутимы следы влияния фольклора [7]. Художники слова нередко глубоко переосмысливают эстетический опыт фольклора и осознанно используют в произведениях некоторые особенности его поэтики – этот факт заслуживает пристального внимания исследователей. Важное значение для ауэзововедения имеет проблема идейно-эстетических, исторических и философских истоков психологизма в ранней прозе писателя, его развития и обогащения. Большое место в исследовании занимает вопрос о своеобразии воплощения психологизма в прозе М. Ауэзова 20-х и 30-х годов, а также проблема взаимосвязи и отличий психологических концепций и форм в творчестве писателя этих ранних этапов [8, 89]. Научная новизна работы определена малой изученностью ранней прозы М.Ауэзова в данных аспектах.
Вопросы ауэзовской прозы 20-х и 30-х годов в той или иной степени рассматривались в диссертациях, посвященных начальному этапу казахской советской литературы. Как показывает анализ творчества М. Ауэзова периодов 20-х и 30-х годов, особенности развития его прозы данных этапов нельзя объяснить теорией эволюционного восхождения от описательности, психологизма к углубленному психологизму и мастерству психологического анализа. Необходимо отметить, что речь идет именно о временных масштабах в рамках названных десятилетий. Очевидно, что на 20-е годы падают наиболее глубокие плодотворные идейно-эстетические открытия М. Ауэзова в области психологизма, воплощенные им в полноценных художественных образах. Так, например, в 20-х годах М. Ауэзов добивается осуществления диалектики образа и искусства психологического анализа в повестях «Выстрел на перевале», «Лихая година», углубленного психологизма в рассказах «Красавица в трауре» [9, 93].
ВЫВОДЫ
Критериями углубленного психологизма в искусстве слова, которые могут указывать и на присутствие психологического анализа, могут служить особая системность, единство и целостность в организация форм психологизированного повествования, средств социальнопсихологической характеристики героя, диалектика образа и оригинальная, содержательная концепция человека и действительности, претворенные в произведении. Психологический анализ воплощен в повестях М.Ауэзова «Выстрел на перевале», «Лихая година», рассказе «Красавица в трауре», написанных в 20-х годах. В этих произведениях писатель стремится к обнажению внутреннего сложно развивающегося психологического мира героя [10]. Для форм психологического анализа в этих произведениях присуща особенность – они отражают динамичность, процессуальность внутреннего мира героя. Другой важной особенностью форм психологического анализа в данных произведениях является их яркая окрашенность в духе национальной художественной образности, что связано с задачей отражения национального мироощущения, характеристики героя, близкого к народу. В системе форм психологического анализа внутреннего мира героя особенно функциональны психологическая антитеза, психологизированный пейзаж, психологические ассоциации и ретроспекции, элементы внутренней речи героя, портретные детали, поступки и действия героя и др. Разработана и система критериев социально-психологической дифференциации героев: так, отрицательные герои изображаются вне связи с природой, в основном в поступках и действиях, при помощи авторского комментария, часто для их характеристики автор прибегает к элементам народного обличительного смеха. Положительный герой, как показано в произведениях М. Ауэзова, в экстремальных, порой трагических обстоятельствах проявляет протестующее, бунтарское начало. Эволюционирующее самосознание и способность осмыслить действительность наиболее ярко характеризуют положительного героя в ранней прозе М. Ауэзова [11].
С точки зрения психологизма и концепции человека период 30-х годов в творчестве М. Ауэзова существенно отличается от периода 20-х годов. Изображение нового человека, активно строящего социалистическое общество, защищающего родину от классовых врагов, нравственно-психологически эволюционирующего в процессе издания нового мира, становится главной задачей в ауэзовском творчестве в 30-х годах. Социальнопсихологическая характеристика героя в ауэзовских произведениях этого периода осуществляется на фоне социалистического труда. Труд выступает основным фактором нравственно-психологической эволюции человека, изменения его внутреннего морального облика, мироощущения; вместе с тем отношение к труду, степень осознания его как основной необходимости человека в новом обществе является четким критерием определения социально-психологической сущности героя. Наряду с темой труда отчетлива в произведениях М. Ауэзова тема быта героя. При этом разрыв между поведением человека в быту и его действительной ролью на производстве выполняет характеризующую роль, в частности по отношению к отрицательному герою. Освобождение человека от старого быта, от прежних навыков, этических предрассудков связано с началом его духовной эволюции. Реалии быта и труда играют большую роль в характеристике героя, предстают стилевыми доминантами в ауэзовском творчестве 30-х годов [12].
В ауэзовских произведениях 30-х годов динамика внешнего, событийно-действенного превалирует над динамикой внутреннего, психологического, – это соответствует авторской концепции нового человека – человека действия, борьбы. Психологизм в ауэзовском творчестве данного периода носит в основном объективированный характер.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1 Ауэзова Л.М. Особенности историзма эпопеи М.О. Ауэзова «Путь Абая». Вестник АН Каз.ССР, 1975, № 4, с. 45-50.
2 Нургали Р. Казахская литература: концепции и жанры [Текст] / Р. Нургали. – Астана: Фолиант, 2010. – Мухтар Ауэзов: 410 – 500 с.
3 Ауэзов М.М. Времен связующая нить. Алма-Ата: Жазушы, 1972. – 136 с.
4 Ауэзов М.О. Караш-Караш. Алма-Ата: КазГослитиздат,1960. 437 с.
5 Ауэзов М.О. Мысли разных лет. Алма-Ата: КазГослитиздат,1961. 542 с.
6 Ахметов З.А. Проблемы изучения творчества Мухтара Ауэзова. Вестник АН Каз.ССР, 1977, № 10, с.14-23.
7 Бадиков В. С вечностью – начистоту [Текст] / В. Бадиков. – Алматы: Алаш, 2014. – Пушкин и Ауэзов. Аналогии и сближения: С. 282 – 285; Национально-художественное мироощущение и социальный заказ. Мухтар Ауэзов: 286 – 295 с.
8 Вопросы казахской советской литературы. Алма-Ата: АН Каз.ССР, 1957, т.1. -186 с.
9 Воронов В. Лики народной жизни. М.: Советский писатель, 1972. – 310 с. Воронский А. Литературно-критические статьи. М.: Советский писатель, 1963. – 422 с.
10 Темирболат, А. Драматизм рассказов М.О. Ауэзова [Текст] / А. Темирболат // Айкап. – 2017. – №3.- С. 92 – 98.
11 Есембеков, Т. Ранняя проза М. Ауэзова в координатах экзистенциализма [Текст] / Т. Есембеков, Айнабекова Г. Б. // ҚазҰУ хабаршысы. Филология сериясы . – 2015. – №1. — С. 45 – 47.
12 Утемисова, Ж. Повесть М. О. Ауэзова «Лихая година» и ее историко-литературное значение [Текст] / Ж. Б. Утемисова // ҚазҰУ хабаршысы. Филология сериясы . – 2015. – № 2. – С. 439 – 442.
К.Р. Нұрғали1, Ш. Б.Сүлейменова2
М.Әуезовтың 20-30 жылдардағы шығармаларының психологиясы
Л. Н. Гумилев атындағы Еуразия ұлттық университеті
Астана қ., Қазақстан
Мұхтар Әуезовтің ерте жұмысының маңыздылығын көрсетеді, онда қазақ совет әдебиетінің негізгі идеологиялық, көркемдік және эстетикалық қасиеттерін бастапқы кезеңде қалыптастыру және олардың одан әрі тереңдеуі орын алады. Адамның ішкі рухани әлеміне ену тереңдігі, шындықтың әлеуметтік-тарихи көрінісіндегі масштаб, адамдағы имиджді қалпына келтірудегі шеберлігі – жетілген, көркем ойлаудың бұл белгілері М.Әуезовтің ерте жұмысына тән.
K. R. Nurgali1, Sh. B. Suleimenova2
Psychological insight in prose of M. Auezov 20-30-ies
Eurasian national University. L. N. Gumilyov
Astana, Republic of Kazakhstan
The article reveals the importance of the early work of Mukhtar Auezov in which the formation of the basic ideological, artistic and aesthetic qualities of the Kazakh Soviet literature at the initial stage and their subsequent deepening. The depth of penetration into the inner spiritual world of man, the scale in the socio-historical reflection of reality, skill in recreating the image of man in the works – these signs of mature, artistic thinking were inherent in the early work of M. Auezov.