Г.Г. Гиздатов
доктор филологических наук, профессор, Казахский университет международных отношений и мировых языков им. Абылай хана, г. Алматы, Казахстан, e-mail: gizdat@mail.ru
МЕТАТЕОРЕТИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ИЗУЧЕНИЯ МЕДИАЛЬНОГО
ПРОСТРАНСТВА КАЗАХСТАНА
Исследование выполнено при поддержке гранта Комитета науки Министерства образования и науки Республики Казахстан № APО 513 30 19” Культурные коды современного Казахстана (литературный и медийный дискурсы)». В статье дан анализ современного казахстанского дискурса на конкретном психолингвистическом материале. Данные по современным медиапредпочтениям подкрепляют утверждения о специфике казахстанского массового сознания. В рамках теории медиального анализа в работе выявлены когнитивные стратегии социального познания и восприятия, выраженные в языковом сознании. Тезис об архаизации медиального пространства доказывается риторическими стратегиями казахстанского дискурса. Проведенное исследование выявило новейшие тенденции казахского и русскоязычного медиального пространства: манипулятивность и стереотипность речевого поведения.
Ключевые слова: ассоциативное поле, дискурс, идентичность, медиальное пространство, психолингвистические данные.
В силу исторических, географических и, как следствие, геополитических причин Казахстан по-прежнему «дискурсивный» перекресток. Реальности таковы, что Казахстан — полиэтничная постсоветская республика, в которой должно признать состоявшимся строительство национального государства с выраженным казахским этническим ядром. При этом в массовом сознании очевиден крен к ценностям советского прошлого. Сама социальная природа казахстанского общества оказалась предрасположенной к такому повороту. В свою очередь социально-политическая архаика не могла не отразится в языке и медиальном пространстве. Современный казахстанский дискурс (во всех его проявлениях – социальном, эстетическом, бытовом и пр.) можно и нужно воспринимать, на мой взгляд, как конструируемый «текст». Только при таком раскладе становятся понятными эстетические, языковые и социальные стереотипы нашего времени и нашего места.
Ключевыми вопросами для дальнейшего анализа являются следующие — методологическая база какого научного направления в этом случае может оказаться практически результативной и как язык существует в современном казахстанском медиальном пространстве?
Сохраняется в казахстанской практике доставшаяся в наследство традиция осуществлять лингвистические исследования в изоляции от политических теорий. По отношению к казахстанской научной практике оказывается точным замечание О.Мороз: «Результатом такой политики замалчивания стала практика дискурсивного описания советского социального, антропологического и культурного опыта с помощью «непроблематических», то есть пустотных символических шаблонов» [1, 69].
Следует заметить то, что сейчас казахстанские социологи, политологи и филологи пытаются обозначить как реалии транзитного периода, хорошо изучено и продолжает быть актуальным для западных культурологов и семиотиков [2; 3]. Другой вопрос, почему этот уже состоявшийся европейский научный контекст сознательно не видят казахстанские ученые? Так, в большинстве случаев лингвистические работы казахстанских лингвистов вне зависимости от языка рассмотрения (казахского, русского, английского и любого иного) базируются исключительно на «провинциальных» по научной сути и географии российских лингвокультурологических исследованиях. Точная логическая оценка подобным лингвокультурологическим исследованиям была дана Н.Н.Болдыревым еще в 2014 году: «Именно по такому пути, думается, идут сегодня многочисленные концептологические исследования, которые занимаются «выискиванием» концепта, стоящего за теми или иными языковыми формами. Более того, даже («замыкая круг») ими ставится цель найти языковые средства вербализации этого же концепта (большей частью, надо понимать, те же самые языковые формы, на основе которых он и был выделен)» [4, 28].
На наш взгляд, в этом случае мы все же имеем дело с закамуфлированным сосуществованием лингвистической теории с политическими концепциями. Практически многие казахстанские лингвисты любят находить общность казахской и русской культуры, обязательно противопоставляя ее западным ценностям. Cтали общим местом рассуждения, выполненные, например, в таком довольно спорном и «разоблачительном» ключе: «Анализ текстов президентской присяги в трех культурах РК, РФ, США свидетельствует о большем концептуальном сходстве в казахской и русской культурах и особом отличии американской клятвы. Различное положение концепта «народ» в казахской и русской культуре свидетельствует об особом отношении руководства страны к таким понятиям, как права и свободы человека, обязанности Президента» [5, 152]. В других психолингвистических работах на материале казахского языка эмпирически — в духе науки 18 века — составляются разного рода списки слов, которые, по мнению их составителей, отражают значимые для казахской культуры понятия: человек, женщина, мужчина, слово, язык и прочее. Но при этом происходит софистическая подмена: самое характерное для современной казахской культуры определяется исключительно из фольклорных источников, классических литературных текстов, паремий, фразеологизмов и прочее. Собственно говоря, избираются те источники, которые являются самопрезентационными, в них зафиксировано только то, как этнос хотел бы себя видеть, а не то реальное, что в нем есть.
Анализ дискурса в разных его проявлениях предполагает различные подходы: психологический, семиотический, социологический, культурологический, психолингвистический. Теория медиальности [6] и теория культурной антропологии нашего времени [7], на мой взгляд, могут позволить преодолеть существующий кризис в гуманитарных областях науки Казахстана. Поясним, текстом (и соответственно материалом научной рефлексии) является в подобном рассмотрении все: не только традиционные собственно печатные и литературные образчики, но и театр, кино и перфомансы, ряд бесконечен. Человек обычно не осознает структур, направляющих его языковое мышление: познавательные структуры, не являются осознаваемым содержанием мышления, однако можно предположить, что именно они навязывают мышлению одну форму, а не другую. В современной гуманитарной парадигме важно понятие когнитивное состояние носителя языка, вне которого мы не можем рассматривать любые модели представления знаний. Умберто Эко обоснованно называет данную сферу идеологией: «Мы будем понимать под идеологией все то, с чем так или иначе знаком адресат и та социальная группа, которой он принадлежит, системы его психологических ожиданий, все его интеллектуальные навыки, жизненный опыт, нравственные принципы» [8, 108]. Изначально также необходимо отметить: «На самом деле, но это следует подчеркнуть, имеется в виду не язык, а дискурс, то есть особый порядок, отличный от субстанции языка в том значении, в котором определяют понятие языка лингвисты, но который реализуется в языке» [9, 96].
Наконец, сами модели ситуаций необходимы нам в качестве основы интерпретации текста. Как замечает автор оригинальной теории дискурса и методологии критического дискурс-анализа: «Важнейшим компонентом процессов построения и восприятия текстов является осмысление стоящих за ними социальных ситуаций и их когнитивная репрезентация» [10, 161].
В любом раскладе анализ медиального пространства в конкретно рассматриваемой стране невозможен вне обозначения хотя бы в общих чертах самого концептуального пространства и национальных ценностей, которые находятся во взаимозависимости от всего названного. Безусловно, в современных казахстанских медиареалиях смешалось все. Вновь знакомая советская симулятивность и ее новое казахстанское воплощение, в котором означающие так же далеки от реальности, как и прежние советско-
интернационалистические. В частности, ситуация в казахском медиадискурсе c возвратом к традиционной массовой ментальности напоминает социалистическую коммуникацию 30-х годов прошлого столетия. Но на смену этому приходит и нечто новое. В любом раскладе внешне ориентированный человек сложился и в нашем обществе, он и создает, и он же потребляет медиапродукцию. На сегодняшний день можно предположить о действенном и не всегда позитивном влиянии постсоветских мифологических реконструкций относительно недавнего прошлого на сознание становящегося казахстанского общества.
В значительной мере статистика языковых предпочтений в медиальной сфере подтверждает тезис о совпадении языкового сознания этих двух казахстанских групп. Еще в 2003 году Б.Б.Абдыгалиев указывал, что подавляющее большинство населения смотрит телепередачи только на русском языке (32,9 %), или, в большинстве случаев, только на русском языке (23,9 %), в равной степени, как на русском, так и на казахском 26,4 % опрошенных [11, 90]. Казахский язык в качестве основного канала получения информации в 2003 году использовался 3,4-8,0 % населения [11, 94].
Ситуация не изменилась и через десять лет (более актуальных данных — просто нет). Так, ответы на вопрос — на каком языке вы смотрите телевизор, читаете книги и осуществляете интернет-общение? – могут быть представлены в следующей таблице [12, 22] (опрошено 224 человека):
Таблица 1
Этнический состав На языке казахском На языке русском На русском и казахском
языках
Казахи 39% 36,4% 22,7%
Русские 4,1% 91,8% 0
Другие 9,5% 90,5% 0
Cрезы общественного и массового сознания традиционно фиксировали социологи и культурологи. Есть научная отрасль, которая могла бы практически вмешаться в это разговор – психолингвистика. Словарь ассоциативных норм любого языка всегда выступает как оригинальный и надежный источник при культурологических и социальнопсихологических исследованиях.
Наибольшую ценность в казахстанской исследовательской практике представляют работы психолингвиста Н.В.Дмитрюк [13; 14; 15]. Приведу только один показательный пример: высокая степень присутствия русской лексики в языковом сознании современных казахов подтверждается следующим параметром — среди реакций-ассоциаций общим количеством 2113 употреблено 527 русизмов: 403 у мужчин и 124 у женщин [15, 34].
Тезис об архаизации (советизации) казахстанской массовой культуры требует оговорки: архаизация сознания носит характер невозвращения к старому, а восстановление старого на основе тех знаний и представлений о прошлом, которые пользуются популярностью. Выявляемо это при обращении к образчикам массового сознания, отраженным в ассоциативных полях. Ниже приводятся полные ассоциативных поля к словам-стимулам: власть – билік, общество — жеке тұлға, личность — қоғам, традиция — салтдәстүр, религия — дін, культура – мәдениет. Психолингвистический эксперемент проводился совместно с докторанткой Б.А.Сопиевой в 2017-2018 гг. по традиционной методике свободного ассоциативного эксперимента, информантами выступили соответственно русскоязычные и казахскоязычные жители Алматы c высшим образованием, гендерное соотношение – 58% женщины, 42 % мужчины (в среднем по 100 — 120 информантов в возрасте от 25 до 58 лет, рядом с словом-реакцией указана повторяемость реакции в ассоциативном поле). Вслед за Н.В.Дмитрюк [13] считаем целесообразным — дать перевод на русский язык реакций на слов-стимулов казахского языка (орфография и пунктуация информантов сохранены). Данные слова-стимулы в других казахстанских ассоциативных словарях и источниках не зафиксированы. Сами полученные ассоциативные поля публикуются впервые. Автор и Б.А.Сопиева предполагают их информативную ценность для дальнейших дискурсивных исследований.
Власть – сила (16), президент (14), правительство (11), деньги (7), народ (7), политика (6), государство (6), деньги (5), коррупция (5), Назарбаев (5), руководство (5), контроль (4), возможность (2), демократическая (2), позор (2), управление (2), богатство, воровство, господство, государственные органы, единная, закон, золото, контроль, крепкая, лидер, милиция, мощность, ничего, никакая, правитель, политическое, подавление других, преступление, предательство, сайт,трон (общее количество ассоциаций – 122).
Билік — үкімет (20)(правительство), саясат (16)(политика), Елбасы (15)(глава государства), басқару (13)(управление), мансап (9) (карьера), күш-қуат (8)(сила), әмірлік
(5)(владычество), заң (4)(закон), Назарбаев (4), басшылық(3)(администрация), бұйрық (2)(приказ), күш (2)(сила), үстемділік (2)(превосходство), Алаш Орда, әділеттілік(справедливость), әсер(влияние), ер азамат(мужчина), жеке адамның саясатты өз еркімен жүргізу(ведение политики своевольно) , заңдылықтар (закономерности), кресло, қоғамның төменгі тобына билік ету (власть над низшим классом общества),қуғын (погоня), шенеуліктер(чиновники), жоғары лауазымды тұлғалар(влиятельные личности), министрлік, парламент, сот (суд), тақ (трон), топ өкілдері (представители группы) (общее количество ассоциаций – 119).
Личность – человек (38), индивидуальность (7), индивид (5), гражданин (5), лицо (2), лидер (2), мнение (2), Назарбаев (2), Познер (2), персона (2), сила (2), характер (2), я (2), аргын, бог, богатая, будущее, власть, возраст, выдающаяся, вождь, деградация, знания, круг людей, креативная, личность, люди, мировозрение, мышление, мнение, образ человека, образованный волевой человек, осознанность, общество, образование, папа, персона, психология, разный, разум, самооценка, сильная, сильная, свобода, сознательная, самореализация, субъект социальных отношений, становление, сильная, самостоятельность, статус, темперамент, талант, Трамп, творчество, уважение, уверенность, ум, успешная, художник, харизма, эго (общее количество ассоциаций — 123).
Жеке тұлға – адам (26)(человек), мен (17)(я), дарындылық (12)(одаренность), жеке адам(8)(личность), лидер (8), азамат (5) (гражданин), дербестік (4)(самостоятельность), Абай (3), ақын(поэт), әрбір(каждый), білім мен білігі сәйкес адам(образованный человек), бүркіт (орел), даму(развиваться), дарын(способность), дамуға ұмтылу (стремление к развитию), ерекшелік(особенность), жан-жақты(открытый), жауапкершілік(ответственность), жоғары лауазымды тұлғалар (влиятельные личности), куәлік(свидетельство), құқық(право), қуатты(мощный), мінез-құлық(поведение), субъект, шебер (мастер) (общее количество ассоциаций – 100).
.Общество — люди (22), народ (16), социум (12), государство (5), мнение (5), общество
(5), влияние (3), стадо (3), деградация (2), дружба (2), люди (2), мы (2), толпа (2), традиции (2), банда, борьба, воспитание, гражданское, гласность, дружелюбие, друзья, для всех, демократическое, дружба, закон, замкнутое, индивидум, культура, коллектив, коммуникация, наука, обманутая толпа, право, потребители, помощь, приличное, разговор, рынок, разнообразное, социальное, СМИ, развитое, система, справедливое, толпа, традиционное, упадок, управления, форма объединения людей, часть мира, хорошее, цирк (общее количество ассоциаций – 121).
Қоғам – халық (21)(народ), қоршаған орта (16)(окружающая среда), адамдар (13)(люди), ел (12)(страна), еркіндік (9)(свобода), әлеуметтік қоғам (7)(социальное общество), түрлі қарым-қатынастың жиынтығы (2)(совокупность разных отношений), мемлекет (2) ( государство), мықты ұжым (2)(сильный коллектив), әлеумент(социум), бейбіт(мир),билікті өзгертетін күш(сила меняющая власть), басқару(управлять),
демократиялық қоғам(демократическое общество), жалақы(зарплата), жеке тұлға(личность), заң(закон), көпшілік орта(общественная среда), қазіргі(нынешний), мен және басқалар(я и другие), отбасы(отбасы), түтін(дым), тәртіп(дисциплина), ұйым(организация), ұсақ бөлшектерден құралған атом(атом состоящий из мелких частиц), халық құндылықтары(народные ценности),экономика (общее количество ассоциаций — 102).
Традиция – обычай (17), культура (12), семья (11), народ (8), национальная (7), обряды (5), праздник (4), национальность (2), ценность (2), братство, внушение чужого мнения, воспитание, древняя, давние, день рождения, жизнь, история, корни, любовь, мудрость, надо чтить, наследственность, новая, нравы, национальный костюм, новый год, Наурыз, нормы, образ, культура, обязательство, правила жизни, праздники, память, понимаие прошлого, разрезание пут, праздник, песни, Родина, передача опыта, привычки, поколения, свойство, совещание, соблюдение, старая, танцы, уважение, шаблоны, уважение, юрта, язык (общее количество ассоциаций — 111) .
Салт-дәстүр — ұлттық салт-дәстүр (21) (национальные традиции), мерекелер (16) (праздники), әдет-ғұрып (12) (обычаи), ән-күй жырлар (9) (песни, мелодии), ережелер (7) (правила), әр халықтың ерекшелігі (4) (национальная особенность), қыз ұзату (3) (выдание дочери замуж), ұлт (3) (нация), мәдениет (2) (культура), жақсы рәсім (2) (хороший ритуал), ұлттық құндылықтар (2)(национальные ценности), ата-баба(предки), адамгершілікке баулитын құрал(человечное средство), әдепті тәрбие(воспитание), бесік (колыбель), көкпар(национальная игра), құрмет (почет) , қыз қуу (догони девушку), құрметтеу(уважение), қолданбалы өнер(душевная песня), қыз ұзату(выданье дочери замуж), наурыз мейрамы (праздник Наурыз), ойын(игра), ою-өрнек(орнамент), өткен ғасыр (прошлый век), саз (глина), сырға салу(одевание сережек невесте), үлкенге құрмет (уважение к старшим), халық(народ) (общее количество ассоциаций -101 ) .
Религия – вера (26), ислам (15), бог (7), христанство (6), мечеть (5), атеизм (5), мировоззрение (4), будизм (3), всевышний (2), выбор (2) , жизнь (2), православие (2), собственная (2), своя (2), храм (2), церковь (2), библия, бомба, война, всенародная, выбор, власть, вероисповедение, воспитание, воспитанность, душа, духовные представления, заповедь, исповедение, Иисус, казахский культ, личный, ложь, мания, мусульманин, мусульманство, миф, манипуляция, молитвенный дом, массовая, народ, нация, ненависть, поп, проблема, разные, система взглядов, страна, террористы, церковь (общее количество ассоциаций -121).
Дін – ислам (29)(ислам), мусылман (18)(мусульманин), мешіт (12) (мечеть), әр халықтың сенімі (10) (вероисповедение каждой нации), сенім (8)(вероисповедение), діни көзқарас (5) (духовные представления), Аллах (4), құран(3)(Коран), Мухаммед пайғамбар(3) (пророк Мухамед), өмір сүру салты(2)(культура жизни), адалдық(честность), бейбітшілікті сүю(миролюбие), имандылық(благочестие), намаз, тиым салу(запреты), тәрбие(воспитание) (общее количество ассоциаций -103).
Культура – воспитания (7), поведения (6), история (5), наследие (5), национальная (4), искусcтво (4), духовность (3), театр (3), этика (3), богатство (2), высокая культура (2), достижения человека (2), жизнь (2), литература (2), люди (2), народ (2), образование (2), поведение (2), развитие (2), уважение (2), цивилизация (2), археология, бущее, вера в бога, восток, громадное население, движение, дом культуры, достойнства, древняя, знания, индивидуальность, интелигент, любовь ко всему прекрасному, казахская, книги, красота, манеры, миф, ментальность, народные праздники, национальная, нация, нравственность, образ жизни, общество, опера и балет, патриот, поэзия, правила, прогресс, разная, разнобразие, разновидность, речи, Рим, религия, русская, саки, самобытность, современная, социум, статус, страна, телеведение, традиционая, человек, чиcтота, этика, юрта, язык (общее количество ассоциаций -116).
Мәдениет – өнер (25)(искусство), тәрбие (17)( воспитание), дәстүр (12) (обычай), мәдениет (8)(культура), қоғам (7)(общество), этика (6), салауатты өмір сүрудің формасы (4)(форма здорового образа жизни), ән-би (2)( песни танцы), концерт (2), қазақ (2)(казах), адамгершілік (человечность), әдеп (такт), әлеуметтік ортадағы тәрбиенің ерекшеліктері (характеристики воспитания в социальной среде), білім мен тәрбиенің дамуы (развитие образования и воспитания), дұрыс сөйлеу (говорить правильно), жоғары тәрбиелік деңгейі (уровень высшего образования), заттай және рухани ерекшелік (материальная и духовная особенность), киіз-үй (юрта), кітапхана (библиотека), күй-терме (кюй), көрегендік (дальновидность), қарым-қатынас (отношение), өркениет (цивилизация), сөйлеу мәдениеті (речевая культура), тәрбие (воспитание), тәртіп (дисциплина), театр, тіл (язык), ұқыпты (аккуратный), ұлттық мәдениет (национальная культура) Ұлы британия(Великобритания), фольклор (общее количество ассоциаций — 100).
Несмотря на определенную логичность казахстанского «варианта» ассоциативного поля, слово в таком варианте не выражает полного атрибута положения вещей, «идеального» события нет. В них в первую очередь зафиксировано «мышление толп» — стереотипные и повторяющиеся образы. Слова-реакции в большинстве случаев являются «литературоцентричными», они полностью следуют из публицистического дискурса.
Несмотря на то, что слова-стимулы относятся к идеологической сфере, реакции в казахском и русскоязычном языковом сознании лишены этнического и эмоционального компонентов. Cлова-симулякры в этом случае, целиков в духе идей Ж.Бодрияра [16] одновременно отражают фундаментальную реальность; они же маскируют и искажают саму реальность. Пожалуй, наиболее вычисляемо следующее: в казахстанском (в данном случае и русскоязычном, и казахском) массовом языковом сознании нет «мифов»; по сути, нет идеологических и культурологических стереотипов.
Также в унисон говорят о «советизации» казахстанского массового сознания политологи и культурологи или, по крайней мере, они же обозначают очевидный крен к ценностям советского прошлого. На наших глазах постсоветскость становится смыслом и символом нынешней казахстанской власти. С другой стороны, идеологическое наполнение казахстанских реалий советским содержанием и оценкой неизбежны. Традиционно и скорее всего, справедливо считается, что население Казахстана достаточно «погружено» в советскую идеологию. Очевидно, что политика русификации нерусских народов в советские годы привела к русской идентичности казахов (через русский язык, русскую историю, литературу, музыку, кино и т.д.).
Объединяет же две страны не столько русский язык, а сколько советская идентичность. Именно подобную идентичность, иногда даже и неосознанно, отстаивают и политики, и гуманитарии советской и постсоветской ориентации. Она же поддерживается российскими СМИ и закамуфлированным образом называется «общим информационным пространством».
В этом случае можно и должно предположить, что и мы вовлечены в этот процесс, в котором «медиа – это не только нейтральные средства передачи информации, своей способностью к трансформации, своими перформативными, экспрессивными и символическими возможностями, своими конкретными формами проявления они сами участвуют в процессе выявления смысла. Более того, современные масс-медиа особенно интенсивно апеллируют к эмоциональной, аффективной стороне человека, участвуют, таким образом, в перестройке структуры восприятия и познания», — так прогностически оценивает место СМИ в современном мире немецкий исследователь [17, 5].
Идеологическая вторичность и национальное мифотворчество являются определяющими чертами собственно казахского медиадискурса. Разделение казахстанского общества на два информационных пространства: казахскоязычное и русскоязычное – можно принять со следующими уточнениями. К данному времени русская диаспора перестала влиять на культурный процесс в качестве самостоятельной силы. В свое время (советский период) два языка выполняли разные функции в обществе, обслуживали разные социальные и этнические группы. Долгое время русский язык был и механизмом общения, и средством обмена информацией, прогрессивным языком культуры, политики и власти. Два пространства несли обществу разные ценности, разные символы, разные модели поведения. Русская культура в Казахстане перестала быть фундаментальной, а казахская наоборот стала массовой.
В современном казахстанском медиадискурсе относительно ко всем его конкретным проявлениям наиболее очевидна следующая когнитивная модель — антропоцентризм истолкования. Общая тенденция современных казахстанских традиционных и новых медиа – преобладание над аналитическими материалами собственно публицистики. При этом манипулятивность российского и казахстанского журнализма нашего времени стала более агрессивной.
Быть может, поэтому в последнее время в казахстанской массовой культуре, также, как и в российской практике последних пяти-семи лет, наблюдаемы риторические принципы и приемы манипулирования массовой аудиторией (рекламные тексты, пропагандистские компании и т.п.) с суггестивными принципами речевой терапии. К таковым относится, вопервых, упрощение смысла. Действительно потребительская или избирающая кого-либо масса избавлена от лишних усилий. По отношению к публичному речевому поведению в Казахстане происходит упрощение смысла. Пожалуй, наиболее вычисляемо следующее: в казахстанском варианте медиадискурса нет «мифов», нет культурологических стереотипов. В первую очередь в языковой практике казахстанского постсоветского дискурса очевидны процессы обеднения и стандартизации языков.
Язык и общие социальные шаблоны мысли (в том числе и эстетические пристрастия эпохи) оказываются в данном случае взаимосвязанными.
На наших глазах складывается пропагандистское общение — социальноориентированное общение, когда обращаются не личности собеседника, а к обобщенному образу аудитории. Воскрешает в политическом и публицистическом дискурсе казалось забытая советская стилистика: разговорный стиль, «сниженная» лексика, прямые обращения к аудитории, «совместные» с аудиторией суждения и оценки, лишь формально приближенные к живому межличностному общению.
Язык связан с постижением действительности. Именно диалога по исходному условию и не хватает казахстанским речевым образчикам. Медиальное пространство Казахстана отражает реальную речевую и социальную ситуацию нашего времени.
Список литературы
1. Мороз О. Проект «фундаментального лексикона» постсоветской культуры и экспертный язык русского литературного концептуализма // Настойка языка: управление коммуникациями на постсоветском простанстве. М.: Новое литературное обозрение, 2016. C.67-97.
2. Келльнер-Хайнкеле Б., Ландау Я.М. Языковая политика в современной Центральной Азии: национальная идентичность и советское наследие. М.: Центр книги
Рудомино, 2015. 320 c.
3. Murašov, J. (2016) Dasunheimliche Auge der Schrift. Mediologische Analysen zu Literatur, Film und Kunst in Russland. München: WilhelmFink.
4. Болдырев Н.Н. Когнитивная семантика. Введение в когнитивную лингвистику. Курс лекций. Тамбов: Издательский дом ТГУ им.Г.Р.Державина, 2014. 236 c.
5. Алимжанова Г.М. Сопоставительная лингвокультурология: взаимодействие языка, культуры и человека. Алматы, Интер-пресс, 2010. 319 c.
6. Маклюэн Г.М. Понимание медиа: Внешние расширения человека. М.: Кучково поле, 2017. 464 c.
7. Бахманн-Медик Д. Культурные повороты. Новые ориентиры в науках о культуре.
М.: Новое литературное обозрение, 2017. 504 c.
8. Эко Умберто. Отсутствующие структуры. Введение в семасиологию. СПб: Петрополис, 1998. 432 с.
9. Куртин Ж.Ж. Шапка Клементины (заметки о памяти и забвении в политическом дискурсе) // Квадратура круга: Французская школа анализа дискурса. М.: Прогресс, 1999. C. 95-123.
10. Дейк ван Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация. Благовещенск, 2000. 308 с.
11. Абдыгалиев Б.Б. Политизация этничности: процессы, механизмы, последствия. Алматы, 2003. 224 c.
12. Нұрғалиева М., Фазылжанова А. Yштiлдiлiкке қатысты тiлдiк жағдаяттыңалғашқы әлеуметтанушылық зерттеуi//Язык. Культура. Коммуникация. Алматы: Изд-во «Елтаным, 2013. C.18-40.
13. Дмитрюк Н.В., Молдагалиева Д.А. и др. Казахский ассоциативный словарь. Алматы – Москва: «Медиа – ЛогоС», 2014. 330 c.
14. Дмитрюк Н.В. Ассоциативная модель анализа лингвистических проблем плюцентризма // Вестник Кокшетауского университета. Серия филологическая. 2016. № 3. C. 36-42.
15. Дмитрюк Н. В., Черкасова Г.А., Артыкбаева Ф.И. Этноментальный феномен языкового сознания: ассоциативные исследования в Казахстане // Вопросы психолингвистики. 2016, № 28. C. 132-149.
16. Бодрияр Ж. Cимулякры и симуляции. М.: Издательский дом «Постум», 2016.
240 c.
17. Гюнтер Х. Введение // Советская власть и медиа. Сборник статей под общей редакцией Ханса Гюнтера и Сабины Хэнсген. Санкт-Петербург: Изд-во «Академический проект», 2006. C. 5-16.
Мақала ҚР БҒМ No АР05133019 «Қазіргі Қазақстанның мәдени кодтары (әдеби және медиа дискурстар)» ғылыми-зерттеу жобасының аясында әзірленген.
Мақалада қазіргі заманғы қазақстандық дискурс нақты психолингвистикалық материалдарға талдау жасалады. Қазіргі заманғы медиаартықшылықтар туралы деректерге қазақстандық масс-сананың ерекшелігі туралы мәлімдемелер қолданады. Медиалық талдау теориясы аясында жұмыс лингвистикалық санасында көрсетілген әлеуметтік таным мен қабылдаудың танымдық стратегияларын көрсетеді. Медиалық кеңістікті архационизациялау туралы дискурста қазақ тілінің риторикалық стратегиясы арқылы дәлелденді. Зерттеу барысында қазақ және орыс тілдеріндегі медиалық кеңістіктегі соңғы үрдістер анықталды: манипуляция және стереотипті сөйлеу мінезқұық.
Research done under the grant № APO 513 30 19 «Cultural code of the modern Kazakhstan (literary and media discourse)» by the support of the Committee of Science Ministry of Education and Science of the Republic of Kazakhstan.
The article analyzes modern Kazakh discourse on specific psycholinguistic material. Data on modern media preferences are supported by statements about the specifics of Kazakhstan’s mass consciousness. Within the framework of the theory of medial analysis, the work reveals cognitive strategies of social cognition and perception, expressed in linguistic consciousness. The thesis about the archaization of the medial space is proved by rhetorical strategies of the Kazakh discourse. The study revealed the latest trends in the Kazakh and Russian-speaking medial space:
manipulation and stereotyped speech behavior.