Б.З. Ахметова, Б.Н. Калиев
Кандидат филологических наук, профессор, Костанайский государственный университет им. А. Байтурсынова, г. Костанай, Республика Казахстан, е-mail:
bigajsha@mail.ru докторант PhD специальности 6D020500-Филология, Костанайский государственный
университет им.А.Байтурсынова, г. Костанай, Республика Казахстан, е-mail: bolatico@mail.ru
К ВОПРОСУ ОБ ЭВОЛЮЦИИ ЯЗЫКОВОЙ ДИАЛЕКТНОЙ ЛИЧНОСТИ НА ТЕРРИТОРИИ КОСТАНАЙСКОЙ ОБЛАСТИ
Решение многих вопросов, связанных с формированием национального русского языка, невозможно без тщательного изучения диалектов, их функционирования, взаимодействия с нормированной речью. Русский диалектный язык подвержен влиянию экстралингвистических факторов, вступающих в сложные взаимодействия с имманентными законами национального языка. В статье рассматриваются языковые особенности диалектов, представляющих собой ценнейший материал для лингвистических наблюдений. Сравнивая отдельные этапы развития одного и того же явления в различных говорах, можно составить представление о том, как вообще это изменение происходило. Соседство тюркского населения, близкие экономические и культурные связи не могли не поддерживать сходные для русского и казахского языков явления в речи носителей русских говоров Костанайской области, которые представляют собой ценнейший материал для лингвистических наблюдений и не перестают оставаться хранилищем огромных языковых богатств.
Ключевые слова: диалектная речь, фонемы, фонетические варианты, русские говоры, диалектоносители, тюркские диалекты.
ВВЕДЕНИЕ
Население Костанайской области с давних пор было полиэтничным. В близком соседстве жили и живут казахи, русские, украинцы, татары и другие народы. Однотипные способы хозяйствования, сложившиеся под воздействованием природной среды, и постоянные контакты на смежных территориях проживания послужили базой для сближения народов.
Последовательно сменяющие друг друга подходы к изучению языка – не только и не столько дань философской и шире – мировоззренческой – моде, сколько объективный процесс формирования представлений о глубине и характере языковой личности, механизмах воздействия на нее при помощи различных ментальных и физических средств. Современные концепции обучения ориентируются на два фундаментальных положения: вопервых, на представление о том, что обучение – это деятельность равноправных партнеров (Величук А.П., Бажанова Е.А., Зимняя И.А., Леонтьев А.А., 1980; Негневицкая Е.И., Шахнарович А.М., 1981); во-вторых, на общий гуманистический, историко-культурный базис образования (Амонашвили Ш.А., 1986; Выготский Л.С., 1992; Школа диалога культур, 2002; Менегетти А., 2000). Эти оба положения не новы. Однако знания, на которые мы опираемся для получения новой информации, следует рассматривать в качестве фундамента, формальной стороны. Знание, полученное ранее и рассмотренное изолированно, может являться, на наш взгляд, дискуссионным, тем не менее всякая новая концепция опирается на уже существующие, отталкиваясь от них. Русские говоры подвергались изучению в различных аспектах: историческом /К.В.Горшкова, Л.Э.Калнынь, Л.Л.Касаткин,
В.В.Колесов, Ф.П.Филин/; лингвистическом /Е.Г.Цурова, А.К.Васильева, Н.А.Липовская,
В.А.Орлова, В.Н.Теплова/; экспериментально-фонетическом /С.С.Высотский, А.М.Кузнецова, Р.Ф.Пауфошима/. В советский период русские диалекты с разной степенью детализации рассматривались в трудах Р.И.Аванесова, С.И.Коткова, П.С.Кузнецова, А.М.Селищева и других. Морфологические особенности, лексические диалектные различия и способы словообразования в русских говорах нашли отражение в работах казахстанских исследователей (Кокобаев М.К., Культенко Т.В., Егорьева М.П.).
Значительная же часть диалектного языка – переселенческие русские говоры, среди которых и говоры, функционирующие на территории Республики Казахстан, систематизированному описанию и изучению в области фонетики не подвергалась. В работе использовался метод лингвистического описания, метод прямого опроса, а также фонологический с целью установления внутренних функциональных связей между наблюдаемыми звуками и оттенками звуков диалекта; объединение одних из них в качестве разновидностей одной фонемы, других – как представителей разных фонем.
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
Фонема /о/ в речи диалектоносителей на территории Костанайской области между твердыми согласными (чаще в соседстве с губными или заднеязычными согласными) может приобретать более закрытый оттенок и выступать в разновидности оу. Например, моурок «пасмурная погода, моyкреть «сырость, грязь, слякоть», коyршын, коyфшынки, засоyл, дороyжной.
/о/ с усиленной лабиализацией (о) в диалектах Костанайской области могло быть унаследованным от переселенцев из Пермской и Вятской губерний: в пермских и вятских говорах также фиксируется описываемое явление, о «резком переходе /о/ в /у/… («вусемь» вм. «восемь», «уй – ты» вм. «ой – ты») в вятском говоре еще писал Г.Я.Маляревский. Смолякова Л.П. отмечает изменение /о/, выражающееся в усилении лабиализации и приобретении этим звуком более закрытого характера звучания в соседстве с губным или заднеязычным согласным, свойственное пермским говорам [1].
Это явление в исследуемых говорах могло закрепиться в связи с влиянием иноязычной среды. Дело в том, что в русской речи местного казахского населения очень часто на месте русского о выступает у: кулуби «голуби», палушына «положена», карува, прумысла «промысел», морусит «морозит». В письменной речи школьников – казахов начальной школы в д.Пресногорьковка наблюдается ошибочное написание «у» на месте «о»: слун, калхус (1 класс), на пулке, забутился (2 класс), свуй, скурый (3 класс), брунзовый, ветерук (4 класс). Подобное явление в русской речи у казахов старшего поколения также можно отметить: лутка «лодка», мушыт «может», бульнис «больница», нуски «носки», путпол «подвал» и под. Исследуя характер ученических ошибок на уроках русской диктовки в казахской школе № 24 г. Костаная, можно сказать, что по отношению к отдельным гласным наблюдаем тенденцию к обозначению ударяемого о посредством начертания у (избуш’ек «извозчик», глухуй, даругой, па гулму «по голому»). Эта особенность письма отражает в значительной мере замену в казахском простонародном произношении гласных о и у русских слов. Переход о и у в русской речи казахов объясняется тем, что казахский звук у по долготе более близок к русскому о, нежели казахское о, которое произносится более кратко. Поэтому русский звук о и воспринимается в казахских диалектах как у «хотя по объективным причинам родной язык не может оказать влияние на язык более многочисленного народа, – замечает Л.Х.Даурова, – но речь аборигенов на втором языке, несомненно, испытывает большое влияние родного языка» [2, 31].
Считаем, что смешение звуков о и у в русской речи казахов могло послужить причиной устойчивости о в костанайских говорах тех сел, где встречаются смешанные браки. Это дер. Ершовка, Гренадерка и др.
Фонемы /ф/, /ф’/ усвоились казахстанскими говорами, они произносятся не только в слабой позиции, как результат оглушения (пудофка, напраф’ и под.), но и как самостоятельные фонемы: форточ’ку, фальшиву, фактура, форфорова, фасон и под. Однако еще нередко встречаются случаи, когда фонема, соответствующая общерусской фонеме /ф/, выступает в данных говорах в фонетически не обусловленных вариантах: /ф/ и /х/ или /п/. Например: проф’ет’ила (плат’е фс’o проф’ет’ила) – прор’ех’ет’ила, Варфалм’ейевка – у Вархалам’ейевны, фантана – ис хантана, фатографы – патографы (и патограпы), фатограф’ейа – потограф’ейа, фaн’ера – пан’ера, пан’ерой.
Причиной описываемого явления может быть, по-видимому, то, что в прошлом в изучаемых говорах отсутствовала фонема /ф/; но сохранение фонетически не обусловленных вариантов /х/ и /п/ в исследуемых говорах можно объяснить влиянием окружающих тюркских диалектов.
Система согласных костанайского диалекта казахского языка отличается от системы согласных казахского литературного языка полным отсутствием фонемы /ф/. Это явление отмечается и в татарском языке [3,89]. Согласный ф костанайского диалекта в арабских, персидских и русских заимствованиях заменяется согласным п: п’ерма «ферма», пурашка «фуражка», п’ит’ел «фитиль», спрапка «справка». Подобное явление, как указывает Д.Г.Тумашева, наблюдается и в тобольском диалекте татарского языка: мусапыр «гость», пакир «нищий» (из арабск.), тарап «сторона», «бык» и под. Заимствование из европейских языков слова типа «фабрика», «фонтан» и под. перешли в казахский литературный язык с сохранением /ф/, но в народном языке мы встречаем замену чуждого ф через п, например, конфеты «кампит»…, фонарь – фонар, панар, ф’ит’ил’ – п’ил’т’е. Русское слово лавка (произн. лафка) «лапке» [4,32].
В русской речи костанайских казахов фонема /ф/ (и ф’) последовательно передается звуком п (и п’): плакона, лапка «лавка» (Капкаева А.П., д.Ершовка), покуса «фокуса», сапкос, сапкосн’ик’и (Мусин Б.А., д.Пресногорьковка), партук, пормы, патограпы, п’ил’труйит (Абенов К.Ж., д.Суворово), плакон, порму, в лапк’и «в лавке», покусн’ик, аптобус, партука, п’ерма, п’илатов «Филатов», пан’еру (Асанова Ж.Т., с. Узунколь).
Языковые особенности местных тюркских диалектов не могли не способствовать продолжительному сохранению фонетически не обусловленных вариантов согласных фонем /ф – х/, /ф – п/. Произношение слов патографы, панера с п вместо ф в окающих старожильческих говорах может быть передачей казахского произношения этих слов; в костанайских диалектах казахского языка эти слова являются русскими заимствованиями и произносятся с согласным п.
На сохранении и устойчивости фонетически не обусловленного варианта ў неслогового в положении перед гласными в исследуемых говорах, несомненно, сказалось тюркское влияние. Казахский согласный в отличается от соответствующего русского звука местом образования: «звук этот очень близок к южнорусскому билабиальному у» [5,с.56]. В заимствованиях из русского языка согласный в заменяется характерным для казахского ў неслоговым: куашн’a «квашня», уадакач’ка «водокачка», канау «канава». В костанайских диалектах казахского языка губно-зубной вариант фонемы /в/ еще не усвоен полностью. Поэтому даже в позднейших заимствованиях возможна замена губно-зубного в звуками п, б и губно-губным в (у), причем условием изменения в в б является его положение между гласными или сонорными: с’ил’сов’ит // с’ил’сэб’ит «сельсовет», в’ич’ир // б’ич’ир // п’ич’ир «вечер» и под. Для старых заимствований такая замена является закономерностью: исп’ес’ «известь», ч’итауат «счетовод». Отмечены нами случаи смешения в – б в ряде словоформ (что было отмечено для иноязычных заимствований в речи казахов): навожано – набожано, на выходной – быходной. Ср. обратную мену б – в: боцман – восман (восман – от на пароходе ходил).
В диалектах Костанайской области нами отмечено любопытное явление. В слове «километр» в речи носителей архаического слоя говоров наряду с л перед гласным о может выступать согласный б: к’илом’етра – к’ибом’етра, к’илом’етров – к’ибом’етроф. По-видимому, наличие б в этом слове было вызвано влиянием русской речи казахского населения. Слово «километр» было заимствовано костанайским диалектом казахского языка из русского местного говора, в котором известны к’иwом’етра – к’ивом’етра. В русской же речи казахов, как отмечалось, согласный в в позиции между гласными заменяется согласным б. Поэтому произношение словоформ кибометра, кибометроф с б вместо л в местных говорах можно считать передачей казахского произношения этих слов; в костанайском диалекте казахского языка это слово произносится обычно с б: к’ибам’итьр, к’ибам’итыран. К характерным ошибочным написаниям в русской речи учащихся – казахов относится написание типа «избушик» – «извозчик», так как в казахском языке встречается произношение б со столь слабым смыканием губ, что звук слышится средний между б и
в, то есть похожий на тот и другой: сказыват – сказыуат, коровы – короуы – короы.
Часть тюркского населения на данной территории ассимилировались с русскими, и физиолого-акустические особенности тюркского произношения способствовали сохранению или развитию специфических особенностей гласных и согласных в костанайских диалектах русского языка. На этом языке отразятся те черты, которые привнесены в него ранее, на стадии двуязычия. Именно на стадии смешанного двуязычия казахи через говоренье на русском языке передавали складывающимся русским говорам указанного региона некоторые фонетические особенности своего родного языка.
В речи у диалектоносителей Костанайской области в совершенно тождественных позициях встречаются /ц, ч’, ш, с, с’, з, з’/ и заменяющие их согласные, то есть говорам свойственны для этих фонем фонетически не обусловленные варианты.
1. Фонема /ц/ в данных говорах выступает в виде аффрикаты ц и в виде щелевого с (с утратой взрывного элемента). Оба варианта являются твердыми согласными: мод’н’ицы – вод’исы, пт’ицы – рукав’исы, по цыфрам – сыфрам, сп’ицы – мат’исы, м’ел’н’ицу – ул’ису (дд.Михайловка, Кособа); в бол’н’ицэ – в бол’н’исэ, процэнт – просэнт (дд.Барвиновка, Сорочинский); п’исм’ицо – пас’м’исо, окол’н’ицой – м’ет’ел’исой, л’ицо – л’исо (дд.Варваровка, Чехова, Б.Дубрава); пал’сы пус’ пр’ивыкайут // на рукав’исы узоры потом покажу как в’азат // ч’ево л’ен’иса // фс’о л’исо краской покрылос’а // (Кабаева Н.А., д.Усаковка).
Ср. диалектные ошибки в письменной речи учащихся: «Сегодня репетисия» (Святогорка, 4 кл.), «птисы поют» (Карамырза, 3 кл.), «алеют светочки» (Ломоносовская, 3 кл.), разводят сыплят» (Павловский, 5 кл.), «птисы л’ет’ат» (д. Вишневое, 3 кл.), «светы светут» (д. Усаковка, 4 кл.), «просенты» (д. Балыкты, 4 кл.), «на крыльсэ» (д. Белояровка, 5 кл.), «птисы прилетайут» (д. Новотроицкое, 4 кл.), «водиса» (д.Аккудук, 3 кл.), «страниса» (д. Новотроицкое, 2 кл.), «гран иса» (д. Досмаил, 3кл.), «огурса» (д. Жанааул, 3кл.).
Более широко распространено употребление варианта с в речи диалектоносителей Карабалыкского района.
2.Фонема /ч’/ в речи диалектоносителей выступает в следующих фонетически не обусловленных вариантах:
а) /ш’/ (с утратой взрывного элемента в аффрикате /ч’/): годоч’ик – л’есош’ик (д.Славянский), точ’ит – знаш’ит (д.Карамырза), уч’ила – полуш’ила (д.Новопавловка); куч’ер – куш’ер (д.Койбагор), получ’ал – каш’ал (д.Новопавловка); д’ефш’енк’и (дд.Убаганский, Ломоносовская); кон’ч’ала – кон’ш’ала (Койбагор); ч’л’еноф – ш’л’еноф (дд.Барвиновка, Веселый Подол), полоч’ка – душн’иш’ка (д.Убаганский); кл’ич’к’и – дырош’к’и (дд.Новопавловка, Карамырза); ноч’ – нош’ (дд.Койбагор, Карасу, Суйгенсай); доч’ – дош’ (д.Новопавловка, Карасу).
б) /ц’/ (или ц”: окуч’ил’и – окуц’ил’и (д.Новопавловка), тогоч’ут – гогоц’ут (д.Святогорка), оч’ер’ет – оц’ер’ет (дд.Сорочинский, Карасу), быч’oк – быц’oк (д.Карамырза), ч’ебак – ц’ебак (д.Убаганский), п’еноч’к’и – п’еноц’к’и (дд.Карамырза, Койбагор, Карасу), дав’еч’ – дав’ец” (дд.Святогорка, Ломоносовская, Карасу);..ц’ер’ес ц’ас дома / масл’оноц’коф наб’еру / фс’ево // … вот выуц’ила фс’е // (д. Карамырза);
в) /с’/: натос’иш (д.Славянский), с’ево (д.Первомайский), окуч’иват – окус’иват (дд.Михайловка, Смирновский), скач’ут – м’ес’ут (дд.Пешковский, Бурли), уч’оных – ус’oных (д. Славянский), сып’ич’к’и – ов’ес’к’и (д.Силантьевка).
Воздействие же говоров обрусевших татар, казахов, которые в русской речи передавали
ч’ и ц фрикативными ш’ и с, послужило дальнейшему развитию данного явления. Как указывалось, очень тесные взаимоотношения русских с тюркским населением приводили к ассимиляции казахов, татар русскими. Так, предки многих стариков (в д. Белоглинке) были татарами. И.А.Забелин, 70 лет, житель д.Белоглинка, рассказывает, что его дед был татарином, а отец русским.
В русской речи казахского населения последовательно наблюдается утрата затвора в аффрикатах ц и ч: ш’илавек, шуваш; сыфра – с’ифра, кан’ес, уш’ител’н’иса, уш’ит, внушка, на п’еш’к’е, , с’елый, у сыпл’аток, на ш’ужых, кр’иш’ит, плаш’ит, на крыл’еш’к’е, с’иган’е, свойашн’иса (Молдабаева А.А., д.Карамырза); пшэн’исэй с’ейал’и, с’елым дн’ами, лопатошк’и, с п’еш’к’и, с’ерд’еш’ко (Сыздыкова К.Б., д.Чехова). Ср. также приводимые С.Аманжоловым казахские заимствования из русского языка: оф’исар «офицер», с’ифр «цифра», куп’ес «купец» и др. [см.5, 74].
О несомненном влиянии казахского диалекта свидетельствует и тот факт, что отдельные случаи распространения ш’, с на месте ч’, ц нами отмечены даже в говорах по нижнему течению реки Тобола, где, как известно, ко времени прихода русских других национальностей не было.
В говорах при наличии элементов мягкого цоканья и соканья появилось произношение с’ на месте ч’: собас’ка (Туманова К.Р., д.Антоновка) – собац’ка (Сомова Н.Г., д.Покровка) – собач’ка (Свиридова Т.Н., д.Глебовка).
Наличие варианта с’ на месте ч’ в речи диалектоносителей можно объяснить, повидимому, результатом взаимодействия соканья и цоканья. Л.П.Смолякова подобное явление отмечает в говорах юго-западных районов Пермской области. «В шекающесокающих говорах, – пишет она, – поскольку последним свойственно упрощение аффрикат, единичные цокающие формы, подчиняясь общим законам местной фонетики, иногда также теряют взрывной элемент и дают секающие формы» [6, 67].
ВЫВОДЫ
В диалектной речи Костанайской области отмечены фактически не обусловленные варианты /в/ – у неслоговое – нуль звука: повушк’и – лоуушк’и – лоушк’и, буват – бууат – буат.
В костанайских говорах фонетически не обусловленный вариант /с’/ также наблюдается преимущественно в тех говорах, где отмечены следы мягкого цоканья.
Наличие ц” (согласного, среднего между ц’ и ч’, приближающегося к ч’) и ч”
(звука, близкого к ч’) в диалектах Костанайской области свидетельствует о начавшемся процессе усвоения /ч’/ из литературного языка, причем этот процесс уже зашел достаточно глубоко: число случаев произношения фонемы /ч’/ во много раз превышает по количеству случаи с /ц’/ (ц”) и /с’/. Употребление варианта ц’ у диалектоносителей по низовью Тобола наблюдается лишь в речи лиц старшего возраста и представляет, очевидно, следы явления цоканья.
Влияние иноязычной среды отражено в распространении ассимилятивного процесса на сочетании «губной+й». Данную черту в изучаемых говорах можно рассматривать как субстратное явление.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1 Блинова О.И. Народная речевая культура сквозь призму лексиграфического текста // Вестник Томс. гос.пед.университета. – Томск, 2005г.
2 Высотский С.С. О звуковой структуре слова в русских говорах // Исследования по русской диалектологии. – М., 1983.
3 Демидова К.И. Теория об иерархии диалектного членения и ее использование при изучении лексики говоров территории позднего заселения // Фортунатовский сборник. Материалы научной конференции, посвященной 100-летию Московской лингвистической школы 1879-1997гг. – М.: Эдиториал УРСС, 2000г.
4 Касаткин Л.Л. Русские диалекты // Александров В.А., ВласоваИ.В., Полищук И.С.
Русские. – М.,1997.
5 Карабулатова И.С. Региональная этнолингвистика. – Тюмень, 2001.
6 Романова М.А., Светлова В.Н, Лецкин М.А. Русские говоры Зауралья. – Тюмень,
1981.
Б.З. Ахметова, Б.Н. Калиев
Қостанай облысы аумағындағы тілдік диалектілік тұлға эволюциясы жөнінде
А. Байтұрсынов атындағы Қостанай мемлекеттік университеті
Қостанай қ., Қазақстан Республикасы
Түрлі говорлардағы бір ғана құбылыс дамуының жеке кезеңдерін салыстыра келе бұл өзгерістің қалай болғандығы жөнінде түсінік қалыптастыруға болады. Түркі халықтарымен көршілестік, тығыз экономикалық және мәдени байланыстар Қостанай облысының орыс говорларын қолданатындардың тілінде орыс және қазақ тілдеріне бірдей құбылыстардың орын алуына әсер етпей қоймайды. Олар лингвистикалық бақылаулар үшін бағалы материал болып табылады және тілдік байлықтың қазынасы болып қала береді.
B.Akhmetova, B.Kaliev
Оn the evolution of a language dialectal personality on the territory of kostanay region
A.Baitursynov Kostanay State University
Kostanay, Republic of Kazakhstan
The solution of many issues related to the formation of the national language is impossible without a careful study of dialects, their functioning, interaction with normalized speech. The article deals with the linguistic features of dialect speakers, dialects, which are the most valuable material for the linguistic observations. By comparing the individual stages of the development of the same phenomenon in different dialects, one can get an idea of how this change occurred in general. The neighborhood of the Turkic population, close economic and cultural ties could not but support similar phenomena for the Russian and Kazakh languages in the speech of the speakers of Russian dialects of Kostanay region, which are the most valuable material for linguistic observations and a repository of enormous linguistic wealth.