ПОВТОР КАК ВНУТРИТЕКСТОВАЯ СВЯЗЬ В ПОЭТИЧЕСКИХ
ТЕКСТАХ
Турсунбаева К.А., Дунина Т.А.
Северо-Казахстанский государственный университет им. М. Козыбаева,
г. Петропавловск
В рамках антропоцентрической парадигмы в лингвистике немалое внимание в настоящее время уделяется поэтическим текстам. В данной статье рассматривается повтор в поэтических текстах как средство выражения внутритекстовой связи.
Существуют различные приемы выражения связности поэтического текста, к которым относится прием синтаксического повтора.
В некоторых художественных поэтических произведениях повторы используются в целях стилизации народно-песенной поэзии. Известно, что устная народная поэзия широко пользуется повторением слов в целях замедления повествования, придания песенного характера сказу, и часто вызывается требованиями ритма.
Примеры такой стилизации повторений с помощью приема анафоры мы находим, например, в поэзии Р. Бернса. Данный автор настолько плотно ассоциируется с шотландской культурой, что иногда его стихотворения воспринимаются читателями за народное творчество: My heart’s in the Highlands, my heart is not here, My heart’s in the Highlands a-chasing the deer. Chasing the wild deer and following the roe,
My heart’s in the Highlands wherever I go. [1]
На синтаксическом приеме анафоры целиком построено стихотворение Томаса Гуда “November”, в котором неоднократно повторяется отрицательная частица “no”:
No sun – no moon! No morn – no noon — No dawn – no dusk – no proper time of day- No sky – no earthly view —
No distance looking blue — No end to any Row
No indications where the Crescents go —
No top to any steeple
No recognition of familiar people!
No warmth – no cheerfulness, no healthful ease,
No comfortable feel in any member;
No shade, no shine, no butterflies, no bees,
No fruits, no flowers, no leaves, no birds,
November! [2]
Используемое в начале каждого предложения отрицание завершается каламбуром. Слово “November” воспринимается в цепи анафор как и другие сочетания с “no”
Иногда в стихотворениях повтор приобретает функцию смягчения резкости перехода от одного плана высказывания к другому. Так, например, в следующей строфе из поэмы Байрона “Don Juan” повторение слов “and then” служит целям такого смягчения перехода:
For then their eloquence grows quite profuse:
And when at length they’re out of breath, they sigh, And cast their languid eyes down, and let loose A tear or two, and then we make it up:
And then – and then – and then – sit down and sup. [1]
Существуют также текстообразующие связи, основой которых является повтор грамматической семантики, грамматическое согласование словоформ и синтаксических конструкций. К ним относится синтаксический параллелизм.
Наиболее регулярными фигурами прибавления, выступающими в качестве средства выражения категории связности в поэтическом тексте являются анафора и эпифора. Можно выделить две структурно-семантических разновидности анафоры: простую и составную. Сущность простой анафоры заключается в повторе одного значимого элемента в начале поэтической строки, составной – в повторе сочетания значимых элементов.
Активное употребление в тексте параллельных синтаксических конструкций позволило выделить параллельную связь в особую разновидность межфразовой связи. Наряду с текстообразующей функцией, эти конструкции выполняют стилистические задачи усиления выражаемого ими в тексте смысла, его градации. Так, например, в стихотворении Лорда Теннисона встречаются параллельные синтаксические конструкции и простая анафора:
Maud with her venturous climbings and tumbles and childish escapes,
Maud the delight of the village, the ringing joy of the Hall,
Maud with her sweet purse-mouth when my father dangled the grapes,
Maud the beloved of my mother, the moon-faced darling of all. [2]
Параллельные синтаксические конструкции также встречаются в следующем примере, в стихотворении Уильяма Морриса:
And though within it no birds sing,
And though no pillar’d house is there,
And though the apple boughs are bare
Of fruit and blossom, would to God,
Her feet upon the green grass trod,
And I beheld them as before! [2]
В данном стихотворении прослеживается градация в словах, от меньшего к большему.
И в стихотворении Р. Эмерсона можно увидеть параллельные синтаксические конструкции и составную анафору – посредством перечисления ряда объектов автор добивается нужного ему эффекта усиления:
Good-bye to Flattery’s fawning face;
To Grandeur with his wise grimace;
To upstart Wealth’s averted eye;
To supple Office, low and high;
To crowded halls, to court and street;
To frozen hearts and hasting feet;
To those who go, and those who come;
Good-bye, proud world! I’m going home. [2]
Простая анафора как средство реализации категории связности поэтического текста гораздо более типична в сравнении с составной. Средства и способы ее выражения различны. Наиболее частотна простая местоименная анафора. Повторы местоимений в поэтических текстах концентрируют внимание читателя на обобщенно-предметном, обобщенно-качественном или обобщенно-количественном значении местоимений, а также актуализируют их семантику за счет сильной позиции в абсолютном начале поэтической строки. Основная функция простой местоименной анафоры – соединительная [3: 73].
В отличие от анафоры, эпифора в поэтических текстах выступает в большей степени как средство формальной связности.
Важно отметить, что семантические свойства эпифоры проявляются в тексте по-разному: повторяющийся элемент в некоторых случаях отчасти десемантизируется, чаще всего за счет многократного употребления [3: 75].
Например: в следующем стихотворении “The Raven” Э. По слово “Lenore” вынесено в финал четырех поэтических строк:
Ah, distinctly I remember it was in the bleak December;
And each separate dying ember wrought its ghost upon the floor.
Eagerly I wished the morrow;—vainly I had sought to borrow
From my books surcease of sorrow—sorrow for the lost Lenore— For the rare and radiant maiden whom the angels name Lenore— Nameless here for evermore.
Deep into that darkness peering, long I stood there wondering, fearing,
Doubting, dreaming dreams no mortal ever dared to dream before;
But the silence was unbroken, and the stillness gave no token,
And the only word there spoken was the whispered word, ‘Lenore!’
This I whispered, and an echo murmured back the word ‘Lenore!’
Merely this and nothing more. [2]
В некоторых случаях эпифора может обрастать дополнительными смысловыми оттенками, оформляя смысловой лейтмотив произведения.
Повтор конечных элементов в чередующихся поэтических строках сближает функцию эпифоры с рифмой. В таких случаях некорректно говорить ни об утере семантики, ни о приращении значения повторяющихся компонентов. Хорошим примером такой формы повтора является стихотворение У.Б. Йейтса “He Wishes For The Cloths Of Heaven”:
Had I the heavens’ embroidered cloths,
Enwrought with golden and silver light,
The blue and the dim and the dark cloths Of night and light and the half light, I would spread the cloths under your feet: But I, being poor, have only my dreams;
I have spread my dreams under your feet;
Tread softly because you tread on my dreams.[2]
Связность текста в данном случае формируется не за счет семантических и грамматических показателей, а за счет структуры повтора. Эпифоры такого рода в высшей степени экспрессивны.
В тексте англоязычной поэзии находит место широкий спектр приемов, основанных на синтаксической повторяемости, как правило, вступающих в отношения конвергенции и служащих, прежде всего, для ритмообразования.
Рифма характеризуется как фонетический повтор, играющий ритмическую роль. Это делает рифму особенно интересной для общих наблюдений над природой ритмических повторов в поэтическом тексте. Хорошо известно, что поэтическая речь обладает другим звучанием, в отличие от прозаической и разговорной. Она напевна, легко поддается декламации. Наличие особых, присущих лишь стиху, интонационных систем позволяет говорить о мелодике поэтической речи. Поэтому, по мнению Лотмана Ю.М., создается впечатление о присутствии в стихе двух самостоятельных стихий: семантической и мелодической, причем одна из них иногда отождествляется с рациональным, а другая – с эмоциональным началом [4].
Система грамматических отношений составляет важный уровень поэтической структуры.
Грамматические повторы, подобно фонологическим, сближают разнородные в неорганизованном художественном тексте лексические единицы в сопротивопоставленные группы, распределяя их по колонкам синонимов или антонимов.
Повторы разного типа – это смысловая ткань большой сложности, которая накладывается на общеязыковую ткань, создавая особую, присущую лишь стихам концентрацию мысли.
Литература:
1. История зарубежной литературы ХIХ века / Под ред. Н.А. Соловьевой.
М.: Высшая школа, 1991. 637 с.
2. English Poetry. From Tennison to Whitman. Volume III. New York, bartleby.com, 2001.
3. Кубрякова Е.С. О тексте и критериях его определения. // Структура и семантика. Т. 1. М., 2001. – С. 72-81.
4. Лотман Ю.М. Структура художественного текста // Лотман Ю.М. Об искусстве. – СПб.: «Искусство – СПБ», 1998. – 285 с.