Т.В. Коробкова магистр гуманитарных наук, старший преподаватель, Актюбинский региональный государственный университет им. К. Жубанова, Актобе, Республика Казахстан, е-mail: korobkovavasya@mail.ru
ЦИКЛ В.А. ПЬЕЦУХА «ПЛАГИАТ»: АВТОРСКИЕ ПРИЕМЫ СОЗДАНИЯ ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНОГО ТЕКСТА
В статье рассматриваются авторские приемы, которые В.А. Пьецух использует при создании текста цикла «Плагиат». К излюбленным приемам современного автора можно отнести различные виды повторов, смешение стилей и игру с фразеологизмами. В «Плагиате» указанные приемы служат для передачи экспрессии речи, психологических состояний и настроения героев, создают иллюзию реальности происходящего в произведениях цикла.
Ключевые слова: интертекстуальность, иронические приемы, повтор, синтез стилей, фразеологизмы, трансформация, экспрессия речи.
ВВЕДЕНИЕ
В.А. Пьецух – один из интереснейших российских современных писателей. На сегодняшний день в литературной критике до сих пор не сложилось единого мнения о том, к какому литературному направлению относится его творчество [1]. Писательскую самобытность В.А. Пьецуха определяют как «лирическую прозу рассуждений», соединившую в себе «книжную и коммунально-дворовую культуру столичного предместья» [2] и выделяют за «умение сочинять умно, по-своему и смешно» [3]. Пьецуховский творческий метод причисляют то к «новой волне», то к «альтернативной литературе», то к «ироническому авангарду» [4]. Хотя по многим признакам произведения В.А. Пьецуха можно отнести к постмодернизму, сам он это отрицает и предпочитает причислять свои книги к «ироническому реализму» [5]. Одной из основных особенностей цикла «Плагиат» является интертекстуальность, которая строится у В.А. Пьецуха на споре-диалоге современного автора с корифеями русской литературы ХIХ века.
ОСНОВНАЯ ЧАСТЬ
Анализ книги «Плагиат» показал, что В.А. Пьецух довольно часто использует ряд приемов, помогающих создавать иронико-сатирический эффект. К таким приемам можно отнести: повтор, смешение стилей и игру с фразеологизмами.
Принято считать, что повтор как фигура речи состоит «в повторении звуков, слов и выражений в известной последовательности» и довольно часто используется писателями для достижения поставленных художественных целей [6, 327].
В.А. Пьецуху свойственны различные виды повтора, они являются отличительной чертой творческой манеры писателя. Иронизируя над читателем, который, по его мнению, несколько «обмельчал», (так как мало читает произведения классической литературы), В.А. Пьецух намеренно повторяет некоторые мысли по несколько раз, иногда дословно, в другом случае при помощи перефразирования, намека и т.п. Некое ироничное восприятие читателя заставляет автора сомневаться, ясно ли он выразился, понят ли он аудиторией, и может быть стоит мысль повторить? Остерегаясь быть недопонятым, но желая достучаться до публики, писатель может несколько раз повторяться, и повтор в цикле имеет несколько видов.
В.А. Пьецух в цикле довольно часто использует повтор одной и той же мысли, части или целого предложения. Естественно, что делает он это намеренно, чтобы привлечь внимание читателя к какой-то проблеме. Так, в предложении: «В этой деградации от ангела до пожирателя котлет заключается непостижимое противоречие… он постепенно растлевается до пожирателя котлет» [7, 11], автор дважды употребляет одну фразу в довольно небольшом отрезке речи. Для него важно донести ассоциацию «пожиратель котлет» – мещанство, важно обратить внимание на наших «Ионычей». И подтверждая эту мысль, писатель несколько раз использует как утверждение-вывод часть предложения «жизнь людей портит» [7, 14].
Рисуя образ Лютикова («Демонстрация возможностей»), лишившего себя всего человеческого ради покупки машины, в рассказе два раза слово в слово повторяется предложение: «…когда от Лютикова ушла жена, а дочь выскочила замуж за лейтенанта пограничных войск» [7, 40]. Повтор помогает понять, какой «обузой» для героя была семья, которая мешала накопительству и достижению мелкой мечты.
Единообразие конструкций предложений способствуют созданию эффекта утверждения, даже если в нем содержится элемент отрицания. Например, в рассказе «Крыжовник», повторяя фразу бандита: «чего-чего, а милиции у нас нет», Саша Петушков приходит к выводу: «милиции, действительно, у нас нет» [7, 61].
В «Плагиате» из рассказа в рассказ, как некий лейтмотив, настойчиво переходят образы, их характеристики, посредством которых передается основная идея цикла. Во многом персонажи В.А. Пьецуха – это мысли, действия самого писателя, факты его биографии. Так, учителя русской словесности Серпеева («Наш человек в футляре») увольняют из школы за «вольнодумство», как в свое время самого В.А. Пьецуха, а герои Илюша Помещик («Утро Помещика») и Саша Петушков («Крыжовник») находят успокоение в сельской жизни, как и сам писатель, который, «самоизолируясь», предпочитает жить в деревенском доме в Тверской области, а не в московской квартире, потому что «деревня аккумулировала величайшие сокровища национального характера, народной нравственности…», и именно там В.А. Пьецух черпает вдохновение, подзаряжается новыми образами и идеями [8, 187].
О постоянстве и наслаждении сельской жизнью, о том, что только единение с природой, землей возвращает человека к духовным основам, заставляет думать о высоком, а не только о материальном, говорит также следующий повтор, использованный писателем в рассказе «Юность и так далее»: «сидишь на раскладном стульчике под калиной» [7, 30] и «устроиться на раскладном стульчике» [7, 31]. Вторит этому настроению образ Илюши Помещика («Утро Помещика»), покачивающегося в гамаке и наблюдающего за плывущими облаками [7, 38]. Наблюдается повтор не только на уровне словосочетаний, но и повтор настроения, образа жизни.
Мысли В.А. Пьецуха в «Плагиате» перекликаются с идеями русских классиков. Так, обломовская леность, опирающаяся на рассуждения о том, что не следует что-либо делать, дабы не сотворить зла, получает продолжение в «Балладе о блудном сыне». Современный писатель говорит о том, что он давно «празднует лодыря», никому не желая зла, и чтобы действиями «его ненароком не причинить» [7, 30].
Идея о «русском дураке» [9], которая красной нитью проходит через все творчество В.А. Пьецуха, присуща и циклу «Плагиат». Писатель постоянно повторяет слово «дурак», как бы доказывая свою мысль: «мальчик ты положительный, но дурак», «именно что дурак» [7, 16], «наживаться на дураках» и т.д. [7, 60], «у нас дураку лафа», «время для дураков» [7, 150]. Слово дурак на страницах «Плагиата» не несет отрицательной характеристики, пьецуховский дурак схож с фольклорным. Дурак, потому что наивен и порядочен, потому что смеет думать не так, как все.
Глубоко знающий изнутри жизнь советского человека автор цикла с болью говорит о том, что народ такой великой страны долгое время жил в полунищенском состоянии. Ироничная идея о том, что следовало бы «обувки» больше выпускать, а не вооружаться, лейтмотивом переходит из «Отрочества» в «Историю города Глупова в новые и новейшие времена» [7, 18, 133], что говорит о, действительно, слабом развитии российского производства.
«Плагиату» свойственен повтор каких-то особенностей образов. Схожи между собой образы учителей рисования (Семен Моисеевич из «Отрочества» и учитель рисования из «Нашего человека в футляре»), которым дана одинаковая характеристика: «был не в себе» [7, 16, 44]. В.А. Пьецух обращает наше внимание на то, что творческие люди, к которым, несомненно, можно отнести учителей рисования, погружены в свой творческий внутренний мир, не всегда понятный простым людям. Их непохожесть вызывает осуждение, потому что не соответствует социалистическим принципам коллективизма: думать, как все, выполнять, что прикажут сверху и т.п.
В цикле неоднократно упоминается такое явление как бандитизм, при этом возникает ощущение, что это нечто постоянное, присущее перестроечной России. Первоначально в рассказе «Детство» об этом явлении автор говорит, как о составляющей послевоенной Москвы: «офицерских шинелях, бандитов и запаха пирожков…» [7, 5]. Илюше Помещику («Утро Помещика») бандиты угрожают тем, что «грабить будут». На вопрос о том, «- Кто же будет грабить?» неприятный молодой человек из фирмы «Нахичевань» отвечает: «- Да мы и будем грабить, кому ж еще» [7, 34]. У Лютикова из «Демонстрации возможностей» в счет уплаты за разбитый «роллс-ройс» бандиты забирают автомобиль, на который он копил всю жизнь. Саша Петушков из «Крыжовника» вынужден свернуть свой бизнес из-за угроз бандитов. В.А. Пьецух даже наделяет их одинаковыми внешними чертами. Повторяющимся эпитетом «протухший» (взгляд, глаза) автор подчеркивает «испорченность» бандитов из рассказов «Утро Помещика» и «Крыжовник» [7, 34, 61].
Красной нитью через весь цикл проходит тема склонности русака к пьянству. Писатель осуждает чрезмерное употребление алкоголя и рисует колоритные портретные описания нетрезвых персонажей: «(соседи) безобразно пьянствовали под гармошку», «(дядя Толя Черкасов) горький пьяница, умудрявшийся пропивать даже женино поношенное белье», «(пьяные) дрались возле пивного ларька … и валялись где не попадя», «Мишка ее муж, как напьется, так вся семья прячется в подпол, иначе пойдет резня» [7, 8, 18, 37]. В.А. Пьецух пытается понять, отчего русский человек не может пить в меру. Персонажи книги пьют от горя и от радости, от тоски и от ничегонеделания. Отмечая эту противоречивость, один из героев рассказа «Утро Помещика», Субботкин, глубокомысленно замечает: «– Вот жизнь проклятая: и пить нельзя, и не пить нельзя!» [7, 36].
Иронические приемы В.А. Пьецуха отличаются необычайным разнообразием, индивидуально-авторскими находками, во многом посредством которых создается сатирическое полотно цикла «Плагиат».
Повтор одного и того же слова в одном предложении или в нескольких произведениях один из излюбленных приемов В.А. Пьецуха. В повести «Баллада о блудном сыне» («Детство») очень часто используется слово «география», под которой понимается мир, окружающий каждого человека: «довольно долго география моей жизни», «этой микрогеографией исчерпывалось мое представление о макромире», «география моего детства», «вся эта география с трех сторон была огорожена забором» [7, 5, 6, 7]. В контексте повести данное слово ассоциируется с понятиями «мой мир», «моя жизнь». Повторяя в разных вариантах слово «география», В.А. Пьецух философствует о жизненном пространстве любого человека, о том, как оно в связи с познаванием расширяется в детстве («моя личная география значительно расширилась») [7, 7] и в зрелые годы, когда жизнь идет к закату, занимает незначительное место («с годами география стала сужаться») [7, 8]. Довольно часто писатель использует повтор одного слова для того, чтобы акцентировать внимание на чем-то для него важном. Например, «…на фоне всеобщей бедности, причем бедности как способа существования и государственной философии» [7, 10], «юность есть прежде всего глупость особого рода, глупость как норма периода» [7, 22]. Нередко В.А. Пьецух использует одно и то же словосочетание с целью обратить внимание читателя на важность какого-то момента в судьбе персонажа. Так, рассказывая о взрослении главного героя трилогии «Баллада о блудном сыне», писатель неоднократно повторяет словосочетание «матерные слова»: «я произнес матерные слова»; «услышал от них эти самые матерные слова» [7, 13, 14]. Автор показывает, насколько важен был для молодого человека момент, когда он впервые их произнес. Момент падения – это граница между детством и взрослой жизнью, и одновременно моральный выбор, который делает герой.
Повтор одного и того же слова используется автором книги с целью создать впечатление закономерности происходящего, некоего течения времени: «в сущности только тем и занимается, что заговаривает, заговаривает, заговаривает смерть» [7, 22] или «она росла себе и росла» [7, 6].
В тексте В.А. Пьецуха повтор слов могут играть роль уточнения («жизнь продолжается, и даже она как-то ловчее продолжается, нежели в те годы» [7, 25]), как способ убеждения в правдоподобности («тем не менее есть писатель Помещик» [7, 32]).
Зачастую в цикле используется кольцевая структура, когда повтор усиливает значение обсуждаемого. Своеобразная анафора наблюдается в рассказе «Демонстрация возможностей», когда перед Лютиковым появляется Георгий Победоносец, задающий один и тот же вопрос: «– зачем вам сдался этот автомобиль? Я вас как ваш ангел-хранитель спрашиваю зачем?
– зачем обрекать себя на лишения…?
– зачем вам на старости лет эти глупые хлопоты…?» [7, 44].
Стиль В.А. Пьецуха отличается нарочитым синтезом высокой лексики и просторечий, порой даже в одном предложении. Так, например, в рассказе «Наш человек в футляре» в одном предложении о чеховском Беликове говорится «сильная личность» (книжный стиль), а далее следуют просторечные выражения застращал, пугательные идеи. В этом же предложении по отношению к Серпееву употребляется устаревшее книжное манкировать не дано, и рядом просторечное исхитрялся увильнуть. Соединение высокого и низкого и создает тот сатирический эффект, которым пропитана вся ткань рассказа «Наш человек в футляре». При этом, возможно, использование устаревших слов характеризует нечто уходящее и изжившее себя. Да, страх есть, он жив в россиянах, но он отличен от страха эпохи Беликова. Страх, по В.А. Пьецуху, рождает поступки, идущие вразрез с насаждаемым в СССР принципом жизни.
Зачастую В.А. Пьецух использует просторечные обороты для того, чтобы передать настроение героев. Так, о персонаже рассказа «Колдунья», муже Татьяны Абрамовны, несколько раз говорится, что он «канючит» [7, 52], т.е. назойливо надоедает своими жалобами на жену. Он сам тоскует и пытается навязать свое настроение супруге.
Также состояние тоски передает фраза «еще пуще захандрил» [7, 35], которая характеризует настроение Илюши («Утро Помещика») после разговора с бандитами, пообещавшими грабить дачи. Состояние уныния героя усиливается просторечным «пуще», которое используется автором вместо слова «сильнее», что передает перепад настроения Помещика, т.к. до разговора с бандитами он находился в прекрасном расположении духа. Использование писателем фразы «точно очумел» [7, 53] помогает очень точно передать состояние эйфории Саши Петушкова из «Крыжовника», когда тот получил первую большую зарплату и, словно перестав соображать, бросился ее тратить: купил матери французские сапоги и поужинал в ресторане, чего простой советский работяга обычно себе не мог позволить.
Употребление просторечий, а иной раз и жаргонизмов, делает возможным дать социальную характеристику героев. В «Крыжовнике» фраза посетителя: «–… у нас на выходе из Бутырки парится семнадцать человек братвы…» [7, 61] сразу же рисует образ бандита, с которыми многим гражданам бывшего Советского Союза пришлось столкнуться в 90-е годы прошлого столетия.
Зачастую В.А. Пьецух использует просторечное слово как более емкое, чем общеупотребительные его эквиваленты. Так, для характеристики крайней степени загрязненности окна в квартире Субботкина («Утро Помещика») использовано слово «замызганное» («замызганное стекло» [7, 35]). Данное слово объединяет в себе воедино такие слова, как: вымазанное, немытое, заляпанное, сильно грязное, мутное и т.п., и это объясняет выбор автора.
Просторечия используются в «Плагиате» и для того, чтобы снизить значимость какогото учения, явления, события. В повести «История города Глупова в новые и новейшие времена» Милославский ищет «врагов» мирового пролетариата, которые, по его мнению, обязательно должны быть. Использование просторечия «подкузьмить» снижает пафос речи градоначальника: «подкузьмить мировому пролетариату» [7, 116]. Княжеская фамилия Милославский также контрастирует с употреблением им в речи экспрессивно сниженного слова «подкузьмить».
Нарочитое смешивание стилей, игра со значениями слов присущи авторской манере В.А. Пьецуха. Так, рисуя образ пьяного мужика («Утро Помещика»), автор говорит: «этот тип налопался водки» [7, 35]. Происходит некая игра слов и их смыслов, т.к. налопался подразумевает переел, много скушал. В наше время стало устаревшим предлагать «откушать водки», т.е. выпить. Таким образом, налопался в данном случае означает перепил, употребил слишком много спиртного, что и создает комизм образа.
Разговорно-сниженное слово профукать, трактуемое словарями, как «промотать, растратить» [10], чаще всего применимо к чему-то неодушевленному, абстрактному (деньги, зарплата, удача, жизнь). В.А. Пьецух расширяет его диапазон использования во фразе «профукали мы человека» [7, 149], произнесенной градоначальником Колобковым («История города Глупова в новые и новейшие времена»). Если учитывать, что данная фраза сказана по поводу того, что не на кого положиться в государстве, т.к. или «проворуется, или с тоски сопьется» [7, 149], то речь идет о растраченной морали русского человека, о потере национального стержня.
Довольно часто В.А. Пьецух употребляет в одном предложении разностилевые словасинонимы. Например, в рассказе «Наш человек в футляре» одновременно используются «лицо-физиономия» («встретить человека с таким лицом, что кажется, вот-вот съездит по физиономии» [7, 44]). Этот прием показывает, насколько уничижительно Серпеев относится к самому себе.
Прием смешения стилей позволяет писателю приблизить героев цикла к читателю, создать иллюзию реальности происходящего в произведениях.
Многие писатели используют в своем творчестве экспрессивные возможности фразеологизмов. Авторами обыгрываются смысловой потенциал фразеологических оборотов. Зачастую смысл выражений остается неизменным, традиционным, но иной раз в рамках того или иного произведения приобретает другую смысловую окраску,
Стилю В.А. Пьецуха свойственна игра с фразеологизмами: для писателя это, прежде всего, средство речевой экспрессии. Для автора важна образность традиционных фразеологизмов, которые он умело вводит в художественное полотно «Плагиата». Довольно часто в цикле фразеологизмы используются в неизмененном виде и в их буквальном значении для создания экспрессивной окраски речи: «сбит с толку» [7, 43], «в кои веки», «шиш с маслом» [7, 51]. Так, показывая трудности своего рано женившегося героя («Юность и так далее»), автор использует фразу «поднимался ни свет ни заря» [7, 29], которая образно дает представление о том, как мало спать и много работать приходилось молодому человеку. Практически сразу писатель, повествуя о своей зрелой жизни, применяет антонимичное устойчивое сочетание «праздную лодыря» [7, 30]. Использование фразеологизмов-антонимов противопоставляет два периода в жизни героя: молодость полную желаний, ошибок и зрелость, анализирующую жизненные промахи.
Фразеологизмы, используемые В.А. Пьецухом, создают комичность какой-либо ситуации. Начиная рассказывать о Саше Петушкове («Крыжовник»), автор язвительно замечает, что в наше время не все знают «что такое комсомольский работник», а лет двадцать назад это «каждой собаке было известно» [7, 53]. Фразеологизм помогает писателю показать масштабность «целого подвида» советского населения.
Также для создания комизма применяется фразеологизм «как в воду глядел» в рассказе «Демонстрация возможностей» [7, 41], когда автору нужно подчеркнуть степень сомнений Лютикова по поводу покупки желанного автомобиля. В данном случае фразеологизм предполагает несчастную развязку рассказа.
Писатель расширяет круг использования того или иного фразеологизма, что наблюдается на примере сочетания «боль как рукой сняло» [7, 52], когда после заговора Татьяны Абрамовны («Колдунья») у героя проходит зубная боль. Далее в рассказе «Крыжовник» В.А. Пьецух нетрадиционно, но результативно применяет данный фразеологизм с другим словом «веру как рукой сняло» [7, 58]. Устойчивое сочетание помогает понять насколько мгновенно и прочно герой рассказа лишился веры в Бога. Автору свойственно соединение в одно целое двух фразеологизмов, как это происходит в рассказе «Д.Б.С.» («голова садовая, пораскинь умом» [7, 49]. В данном случае фразеологизмы направлены на создание эффекта разговора между бабкой Софьей и мужиком, стоящими в очереди за билетами.
В.А. Пьецух намеренно видоизменяет, трансформирует ряд фразеологизмов, усиливая их экспрессию. Например, меняя слова в известных словосочетаниях («гадюка подколодная» (змея), «пока суд да дело» (суть) [7, 51, 61]), писатель сохраняет смысл высказываний, но усиливает живость речи.
Трансформация фразеологизмов производится писателем и путем добавления слов в устойчивое выражение. При этом смысл не меняется, а комизм и сниженность речи усиливается. Так, только в рассказе «Крыжовник» наблюдается ряд трансформированных фразеологизмов: «батюшка, давно точивший зуб на общину», «взявшими его предприятие в оборот», «хоть ты палец о палец не ударяй», «заставили плясать под социалмонархическую дудку» [7, 59, 61, 63]. Этот прием позволяет писателю живо и лаконично нарисовать смену событий в жизни Саши Петушкова. Автор, видоизменяя фразеологизмы, играет с читателем, хочет, чтобы первоначальный фразеологизм был узнан.
В этом же рассказе фразеологизмы используются для передачи настроения, разочарования главного героя, когда бандиты требуют с него деньги («не предвидел ни сном ни духом», «пошло прахом», «псу под хвост» [7, 59, 62]. Экспрессия перечисленных фразеологизмов как нельзя точно передает состояние Петушкова, который понимает, что он будет разорен, несмотря на все его усилия.
Зачастую автор намеренно снижает стилистическую окраску фразеологизма, создает комический эффект просторечным элементом: «давай толочь воду в ступе», «Лошадкин испугался до – извините – недержания мочи» [7, 26, 37].
ВЫВОДЫ
Таким образом, для создания интертекстуальности текста цикла «Плагиат» В.А. Пьецух использует ряд авторских находок, которые усиливают ироничность повествования. Приемы повтора, смешения стилей и игры с фразеологизмами позволяют В.А. Пьецуху передавать экспрессию речи, психологические состояния и настроение героев, создавать иронический и сатирический эффект, рисовать смену событий, создавать иллюзию реальности происходящего в произведениях. Все перечисленные выше приемы делают стиль В.А. Пьецуха неповторимым и узнаваемым.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ
1 Аннинский Л. Мнение литературных критиков о творчестве В. Пьецуха. Available at: http://fantlab.ru ; autor 2289.
2 Сидоров Ев. Рассуждение о писателе Пьецухе. – Знамя, 2007, № 6. [Электронный ресурс] / Е. Сидоров: http://magazines. russ.ru / znamia/2007/6/si12.html (дата обращения: 12.12.2016).
3 Етоев А. А ты научил грамоте эфиопа, товарищ литературный критик? Заметки о литературных войнах и писателе Вячеславе Пьецухе. – Июнь 1998. URL: http://www.ozon.ru/context/detail/id/191090/ (дата обращения: 12.12.2013).
4 Грандова Е. Вячеслав Пьецух: «Счастливейший из смертных – это я»: Интервью с Вячеславом Пьецухом. Культура, 1998; №13.
5 Ларина К., Пешкова М. Вячеслав Пьецух. Москва: Книжное казино: Эхо Москвы, 23.04.2006. 6 Ахманова О.С. Словарь лингвистических терминов. Изд.3-е, стереотипное. – М.:
КомКнига, 2005. – 576 с.
7 Пьецух, В.А. Плагиат. / В.А. Пьецух. – М.: НЦ ЭНАС, 2006. – 175 c.
8 Абрамов, Кое-что о писательском труде. – Вопросы литературы. – №3. – С. 185-188.
9 Пьецух В.А. Я и прочее. – М.,1990.
10 Ефремова Т.Ф. Новый толково-словообразовательный словарь русского языка – М.: Дрофа, Русский язык, 2000.
Т.В. Коробкова
В.А. Пьецуханың «Плагиат» циклы: интертекстуалды мәтінді жасаудың авторлық тәсілдері
Ақтөбе мемлекеттік университеті Қ. Жұбанова,
Ақтөбе қ, Қазақстан Республикасы
Мақалада В. А. Пьецухтың «Плагиат»циклын жасауда қолданатын авторлық тәсілдер қарастырылады. Автордың қайталау түрлерін, стильдердің араласуын және фразеологизмдерді қолданудағы тиімді әдістері сипатталады. «Плагиатта қолданыллған сөздің экспрессиясын, психологиялық күйлерді және кейіпкерлердің көңіл-күйін беру үшін қызметін, цикл түріндегі шығармалардағы болып жатқан шындық елесін бяндалады.
T.V. Korobkova
Cycle by V.A. P’iezuch «Plagiarism»: the author’s methods of creating intertextual text
Aktobe regional state University by K. Zhubanov,
Aktobe, Republic of Kazakhstan In the article discusses the author’s techniques that V. A. P’iezuch uses when creating the text cycle «Plagiarism». The favorite techniques of the modern author include various types of repetitions, the mixing of styles and playing with phraseological units. In «Plagiarism» these techniques are used to convey the expression of speech, the psychological States and mood of the characters, create the illusion of reality of what is happening in the works of the cycle.