СУЛТАНМАМЕТ И АБЫЛАЙ: ОСОБЕННОСТИ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ
В УСЛОВИЯХ КОЛОНИАЛЬНОЙ ЭКСПАНСИИ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Кабульдинов З.Е.
Институт истории и этнологии им.Ч.Ч. Валиханова, г. Алматы Kabulzia@rambler.ru
В программной статье Президента Республики Казахстан Н. А. Назарбаева «Взгляд в будущее: модернизация общественного сознания» особое внимание уделяется вопросу сохранения национальной идентичности, изучению истории государства и отдельных регионов. В целом, казахстанская историческая наука призвана сыграть определяющую роль в формировании национального самосознания, бережного отношения к истории казахского народа, как составной части всемирно-исторического процесса. Важным представляется непредвзятый анализ и синтез актуальных научных проблем в истории Казахстана на базе аутентичных источников.
В этой связи, практически каждый отдельно взятый регион Казахстана славен своими выдающимися представителями, игравшими заметную роль в его политической, социально-экономической и духовной жизни. Для Павлодарского Прииртышья, к примеру, таких личностей наберется большое «созвездие: Бұқар Жырау, Олжабай батыр, Малайсары батыр, Жасыбай батыр, Шоң би, Мұса Шорманов, Машһұр-Жүсіп Көпейулы, Қаныш Сәтбаев, Григорий Потанин, Сұлтанмахмұт Торайғыров, Темірғали Нүрекенев, Иса Бердалин, Ермұхан Бекмаханов, Павел Васильев и другие.
Биографии многих из этих знаменитых личностей в той или иной степени изучены. Однако, есть ряд исторических деятелей, которые оказались незаслуженно забытыми: их не изучали в силу ряда субъективных и объективных обстоятельств. Это, в первую очередь, относится к жизни и деятельности одного из выдающихся людей общенационального масштаба XVIII столетия – Султанмамета, известного чингизида и влиятельного султана Казахского ханства, который умело управлял казахами Среднего Прииртышья от имени хана Абулмамета и султана Абылая.
Его полное имя — Султанмухаммед, но в народе его называли в сокращенном виде Султанбет. Ровесник, верный соратник и к тому же двоюродный брат хана Абылая, участник многочисленных сражений. Один из главных претендентов на ханский престол, после кончины великого Абылая.
Именно Султанмамету и его потомкам, на наш взгляд, принадлежит инициатива стабилизации межгосударственных взаимоотношений в контролируемом им регионе и настойчивое продвижение мирных методов урегулированиянепростых для той эпохи, пограничных вопросов. Чтобы осознать величие этого крупного политического деятеля, правильно оценить его гибкую внешнюю политику, военную тактику изаслуги в управлении подданными, необходимо «погрузиться» в ту непростую эпоху, в которой жил и творил влиятельный казахский правитель. Для этого хорошим подспорьем оказываются исторические источники, согласно которым восстанавливается общая картина международных контактов и тот дух уважения к Султанмамету, с которым считались правители соседних народов и государств.
Большой интерес представляют активное взаимодействие султана Султанмамета с ханом Абылаем, его маневры на дипломатическом поприще. Забегая вперед, отметим, что прииртышский владетель-чингизид Султанмамет был одним из самых влиятельных государственных деятелей своего времени, а его активная позиция по защите рубежей своих владений и Казахского ханства в целом, от внешней экспансии, достойно вписалась в историю изучаемого региона и нашла отражение в разножанровых источниках.
Благодаря покровительству хана Абулмамета, который приходился зятем Султанмамету, последний был избран султаном кыпчакского улуса в Прииртышье. Он по сути выполнял функции политико-административного и социально-экономического регулирования на уровне верховной власти в казахском традиционном обществе, что и полагалось ближайшим родственникам хана.
В ходе колониальной экспансии в Среднем жузе Россия встретила некоторые сложности и определенное сопротивление со стороны коалиции «Абылай – Султанмамет», которые слаженнодействовали в тандеме, не давая на протяжении почти пятидесяти лет расколоть их единство и монолит. Они управляли не только Средним жузом, но и, отчасти, сопредельными территориями Старшего жуза и немного – Младшего. Оба вели согласованную активную внешнюю политику, совершая упреждающие походы против джунгар, волжских калмыков и китайцев.
Султанмамет султан был вынужден править именно в тех непростых политических реалиях, оставаясь преданным своему долгу, казахскому народу, слыть добропорядочным и достойным во взаимоотношениях с царской администрацией и искусным, умелым правителем, как заложник той непростой и противоречивой эпохи.
Султан «кыпчакского улуса», а вместе с тем и правитель практически всего Среднего Прииртышья, он был известен среди современников и как выдающийся дипломат, принимавший деятельное участие в многочисленных и сложных переговорных процессах: с Российской империей, цинским Китаем и Джунгарским государством. Подспудно, ему и его сыновьям приходилось решать непростые вопросы с воинственными кыргызами, а также каракалпаками и узбеками, нередко отправляя вооруженные отряды, в составе общеказахского ополчения, в пределы центрально-азиатских владений.
Как видим, уже в то время Султанмамет был авторитетным правителем казахов не только в северо-восточной части Казахского ханства: он приехал за тысячу километров, с целью вызволить из джунгарского плена влиятельного султана Абылая, и использовал как повод, принятие подданства, для решения конкретной судьбы собрата-чингизида. Далее, в 1762 году на коронацию Екатерины II с подтверждением присяги из Степи приглашаются всего пять человек из высшей политической элиты Казахского ханства, среди которых не случайно оказывается Султанмамет.
По просьбе Султанмамета, в 1776 году на правобережье Иртыша в восьми верстах от Коряковского форпоста был отстроен деревянный дом – «хором», первый во всем Прииртышье, возведенный на деньги царского правительства. Подобные «просьбы» казахских властелинов означали их попытки утвердиться, «вторично» заселиться на исконных казахских землях бассейна реки Иртыш, особенно после уничтожения цинскими войсками Джунгарского государства. У российского двора были свои интересы относительно строительства казахским cултанам и старшинам стационарных строений: это понималось как форманеусыпного контроля, социально-экономического и политического, и в известной мере «ослабления» степняков. Некогда мобильные, степняки, практически всегда неуязвимые для врагов, особенно их правители, должны были исполнять несвойственные им функции.
Еще при жизни, Султанмамету, благодаря его неустанным усилиям и преемственной политике его многочисленных отпрысков, удалось добиться разрешений на временные зимние кочевки на правобережье Иртыша в 1771 году и на «вечные кочевки» — в 1788 и 1798 (уже после его кончины. — Авт.) годах. В 1808 же году это взаимосогласованное решение было еще раз подтверждено и для других левобережных общин,относительно временного кочевания в зимнее время, с оговоркой «со взятием аманатов» и обязательством — не приближаться к населенным пунктам и горным заводам, а если да, то без оружия.
Султан был известен и как настоящий воин-батыр (в его личной печати имеется надпись «бахадур»), и как предводитель ополчения этого региона, принимал самое деятельное участие во многих, значимых для Казахского ханства, военных походах. В возрасте старше 60 лет он не только храбро сражался с волжскими калмыками, но и подготовил ополчение, численность которого была внушительной для той эпохи, – 50 тысяч человек, куда вошли 7 тысяч ополченцев, подведомственных ему кыпчаков.
С влиятельным региональным властелином считался сам общеказахский хан Абылай, о чем поведал комендант Петропавловской крепости генералмайор Станиславский в своем рапорте, адресованном И.А.Деколонгу, от 16 ноября 1772 года: «Аблай-султан (Российская империя не признавала его общеказахским ханом. — Авт.) недавно из своегоулуса уехал на реку Иртыш к Салтамаметь-султану для совета».
Очевидно, что то была необычная и нерядовая встреча двух близких родственников и друзей. Единомышленники, преданные своей земле и народу правители, обсуждали вопросы войны и мира, вынесения смертных приговоров и обеспечения территориальной целостности государства и.т.д.
После смерти хана Абылая, в 1781 году, на курултае казахской знати, султану Султанмамету, в числе нескольких других кандидатур, была предложена ханская власть над всеми тремя жузами. Однако он от принятия ханского достоинства отказался, сославшись на преклонный возраст. По нашим данным, в то время ему было уже за 70 лет. Этот факт лишний раз свидетельствует не только о влиятельности и авторитете степного властелина, но и о его порядочности, приверженности степной демократии и честности перед собой и своим народом. Он отдавал себе отчет в том, что в таком возрасте он не смог бы эффективно руководить Казахским ханством.
Именитый султан умер в ноябре 1794 года, в возрасте 84-х лет, почти на полтора десятилетия пережив своего близкого родственника, верного союзника и друга, хана Абылая. При этом он заблаговременно оставил политическое завещание, в котором просил поставить на свое место, в случае своей кончины, одного из своих авторитетных и храбрых сыновей — Сеита, но царизм сделал посвоему, назначив ничем не приметного Караша.
Северо-восточная часть Казахского ханства, район Среднего Прииртышья, от Омска до Семипалатинска, успешно управлялась Султанмаметом через верных ему батыров и многочисленных сыновей и племянников.
Между Абылаем и Султанмаметом сложились самые теплые и
доверительные отношения, которые можно объяснить рядом обстоятельств. Вопервых, они были близкими родственниками – двоюродными братьями. Вовторых, были одного возраста и единомышленниками, всегда поддерживающими друг друга во всех внешнеполитических отношениях и внутренних делах. В-третьих, немаловажным фактором является их совместное боевое братство: они вместе участвовали во многих боевых действиях против джунгар и калмыков, терпя лишения и невзгоды. Они советовались в самых сложных ситуациях. Оказывали друг другу помощь в сложных ситуациях. Вчетвертых, их детство прошло вместе на юге Казахстана [1].
И эти отношения братьев укрепились на самых первых порах их назначения на должности управителей своих волостей. Подтверждением этому является следующее. Являясь султаном кыпчакского улуса в Прииртышье, 27 августа 1742 г. Султанмамет приезжает в Орскую крепость к начальнику Оренбургской комиссии И. Неплюеву за содействием в освобождении султана Абылая из джунгарского плена, а 28 августа в Орске принимает российское подданство [2, с. 242–243].
Со временем, их дружеские отношения укрепились еще больше, особенно после того, как Абылай стал ханом трех казахских жузов. К примеру, в ноябре 1772 года Абылай приезжал по разным делам к своему двоюродному брату Султанмамету. Этот альянс не мог не настораживать российскую администрацию, поскольку каждый из них представлял опасность для империи. А когда они объединялись, то угроза российскому военному присутствию намного возрастала.
Местные российские власти внимательно следили за ходом контактов двух авторитетных степных правителей, стараясь выведать причины приезда Абылая к султану и темы, которые они поднимали. Об этом, в частности, 16 ноября 1772 года сообщал в своем рапорте командующий Железинской крепости премьер-майор С. Красноперов, командиру Сибирского корпуса генералпоручику И.А.Деколонгу по вопросу приезда к Султанмамет-султану Абылайхана с двумя сыновьями: «И по объявлению тех киргис-кайсак (казахов. – Авт.), что-де ко изъявленному Салтамаметь-салтану прибыл Аблай-салтан и при нем сыновей два. И по известию киргиских (казахских. – Авт.) старшин доказываетца, что он ни для чего иного прибыл, как только для изыскания и наказания по их преступлениям винных, а не для других каких предметов или какому нападению на российские крепости» [3,л.304об.]. Как видим, российские власти беспокоились по поводу контактов между двумя влиятельными людьми Казахской степи, в связи с возможностью объединения их усилий для организации нападений на российские крепости.
Нередко сыновья Султанмамета подолгу гостили у Абылая, что свидетельствует о близких отношениях двух влиятельных семейств. Об одном из таких случаев сообщала 10 ноября 1772 года жена Урус-султана, Алтун Ханбабаева, в адрес командира Сибирского корпуса генерал-поручика И. А. Деколонгу в связи с просьбой о перекочевке скота и табунщиков басентииновских казахов на внутреннюю сторону линии близ Коряковского форпоста. При этом, зная, что россиян больше волнует Абылай хан, она в своем письме дает обязательство «узнать» для местных властей свежие новости об Абылае. По всей видимости, то была своего рода уловка с целью добиться у местных властей пропуска скота на правый берег Иртыша: «Письмо сие из самого двора Урус-салтана, чрез которое вашего высокопревосходительства прошу, чтоб ведения мужа моего Басентинской волости киргисцов кочевкой допустить близ Коряковскаго фарпоста, и тут зимовать, и пропустить бы наши скотския табуны внутрь линии для корма. Да при сем донести вашему высокопревосходительству о муже своем, Урус-салтане, имею, что он еще от владельца Аблай-салтана не прибыл. А только я слышала, что в нынешнем м-це оттоль в дом свой возвратитца. И когда он прибудет, и какие с собой новыя известия получит, тогда и вашего высокопревосходительства без уведомления не оставит. Ныне же у нас на поле корм весьма худ, да почти и совсем онаго нет…В перепуске ж нашей волости Басентинской табунов напредь сего, как в Коряковском фарпосте и Подстепном станце, да и в самую Ямышевскую крепость, от той волости в залог дружбы аманатов никогда брано ис киргисцов (казахов. – Авт.) не было» [3, 310-310 об].
Абылай нередко советовался с Султанмаметом перед осуществлением многих крупных предприятий. К примеру, перед началом очередного похода на кыргызов, он держал совет именно с братом. Это следует из рапорта командующего Петропавловской крепостью генерал-майора С. Станиславского, командиру Сибирского корпуса генерал-поручику И.А.Деколонгу, от 16 ноября 1772 года, по поводу готовившегося похода Абылай-хана на «диких киргизов»: «Кулсары-батыря сын ево Кулебак и сотник Сигис между разговоров ему, Страшникову, объявили, что владелец их Аблай-султан недавно из своего улуса уехал на реку Иртыш к Салтамаметь-султану для совета (!), а какого, они, Кулебяк и Сигис, будто бы не знают. А только-де двум своим сыновьям он, Аблай, приказал в поход убиратца на киргисцов (казахов. – Авт.), живущих к
Дарье-реке в горах, по той якобы причине, что-де они многим ево, Аблая, владения киргисцам (казахам. – Авт.) причинили обиды и разорения. И тем детям велел оной Аблай-султан из улусов своих в поход выступить как молодой ныне месец родитца» [3, л. 311].
Разведка и секретные донесения о намерениях султана и хана Абылая сами по себе представляют особый разряд источников, весьма отчетливо передающих напряженную атмосферу тотальной слежки, которая была установлена над чингизидами. Вместе с тем, взаимное недоверие и перепроверка сведений, одновременно позволяла казахским правителям направить свои взоры на южные границы, поскольку северные ворота в казахские земли были на постоянном их контроле. При мирных в целом взаимоотношениях с российскими властями, Абылай и Султанмамет готовились закрепить свое влияние гораздо южнее.
О пребывании Абылая у Султанмамет султана свидетельствует другой рапорт, татарского муллы Аптигарима Апсалимова, находившегося при Султанмамет султане, командиру Сибирского корпуса генерал-поручику И.А.Деколонгу, от 15 ноября 1772 года, где даются более полные сведения об этом приезде : «Сего ноября 13 числа Аблай-салтан в пятьдесят человек и двумя сыновьями прибыл х кочующему ниже станца Пещанского киргискайсацкой (казахской. – Авт.) Средней орды старшине Салтамаметь-салтану, о котором хотя я, по недопущению к нему, подлинного известия знать не могу, но, однако, чрез киргисцов (казахов. – Авт.) уведомился, что он прибыл для разобрания по их преступлениям и наказания винных. А сверх того, якобы совет полагают между собой итти во отмщение узебяк-кыргыс с войною… по известию от киргис-кайсак (казахов. – Авт.) доказываетца, что он намереваетца итти прямо отсель, а другие объявляют якоб по возврате ис своих улусов, которого за подлинное обстоятельство мне еще познать не можно. Однако, что впредь от них уведомлюсь, о том вашему высокопревосходительству покорнейше донесть не премину» [3, л. 327]. Как видим, Султанмамет и Абылай вели переговоры по разному спектру проблем, в первую очередь, касающихся заграничных походов на алатауских кыргызов и узбеков.
Другой, скорее формальной, «для прикрытия», причиной приезда Абылай ханабыло проведение судебных процессов в отношении провинившихся казахов. Это видно из рапорта командующего в Железинской крепости премьер-майора С.Красноперова, командиру Сибирского корпуса генералпоручику И. А. Деколонгу, от 27 ноября 1772 года: «В тот Пещаной станец Султамаметь-салтан и между разговоров объявил, что, приехав к нему, Аблай-салтан для некоторого суда и разбирательства с киргисцами (казахами. – Авт) за смертное убивство и протчее, да к тому же еще отбирает пленных трухменцов для отдачи бухарскому хану. А между тем советует, чтоб итти войной на узибак-киргизов в отмщение в камень близ Ташкении» [3,л.364об].Следует отметить, что указанные сведения нашли подтверждения сразу в двух источниках. Российские власти нередко практиковали и перекрестное добывание информации.
Еще одной причиной приезда Абылая к Султанмамету было желание примирить Султанмамета с подведомственными ему кыпчаками. Так, 29 ноября 1772 года командующий в Петропавловской крепости генерал-майор С. Станиславский, в своем рапорте командиру Сибирского корпуса генералпоручику И. А. Деколонгу, дополнительно приписал: «О чем и приехавший сюда, в крепость Святаго Петра, умершаго старшины Куляки-батыря сын Бабака точно то же мне сказывал, что именованной Аблай-салтан поехал к Салтамаметь-салтану, как и реченной старшина Байжигит-мурза объявляет, для прекращения ссор у кипчатцов с Салтамаметь-салтаном» [3, л.385,385об]. После кончины Кулеке батыра в 1771 году, который находился в весьма близких отношениях с региональными властями, эстафету подхватили его дети «Кулебака батыр и Бабака».
Надо полагать, потребовался авторитет хана Абылая для выпрямления ситуации во взаимоотношениях Султанмамета с его непосредственными подданными – кыпчаками. Такими реальными шагами укреплялась дружба между двумя влиятельными чингизидами.
Нередко Абылай обсуждал с Султанмаметом вопросы, связанные с формированием общего ополчения для совместных походов, куда, кстати, входили и люди султана Абулфеиса, что видно из письма от 4 декабря 1772 года, командующего в Железинской крепости премьер-майора С.Красноперова, командиру Сибирского корпуса генерал-поручику И.А.Деколонгу, о приезде сына Султанмамет-султана Кугаша в Пещаный станец: «Разведано чрез находящегося у Салтамаметь-салтана служилого татарина муллу от самого Салтамаметя, что-де Аблай-султана двое сыновей в осеннее время в восьмистах человеках киргисцов (казахов. – Авт.), да сверху при Абулфаиссалтане человек до тысячи в означенной же поход ушло. А сам Аблай-салтан намерен еще, сколько можно, собрать своего войска по весне туда ж отправить» [3, л. 393, 393 об].
Видя, что Абылай укрепляет связи с султанами, которые находились далеко от его кочевий, российские власти проводили политику по их разъединению, предлагая Абулфеизу должность хана Среднего жуза, путем смещения первого. Насколько можно судить, несмотря на разжигание сепаратизма, Абылаю удавалось поддерживать отношения с сыном старшего хана Абульмамбета. Вероятно, связи эти укреплялись и через посредничества, того же Султанмамета, который был тестем отца Абулфеиза.
9 декабря 1772 года в рапорте командующего Ямышевской крепости секунд-майора А. Миллера, в адрес командира Сибирского корпуса генералпоручику И.А.Деколонга, говорится о следствии, учиненном в Кипчакской волости и наказании виновных. Следует предварительно оговорить, что сословие чингизидов как гарант государствненой власти, было защищено законами хана Тауке; физическое оскорбление потомков Чингис-хана наказывалось строго. Поддержание традиций почитания аристократии поддерживал хан Абылай, и случай с Урус-султаном был таковым прецедентом, скорее воспитательного свойства.
Вынесение смертного приговора проходило с участием хана Абылая, который, с целью обеспечения порядка в подвластных улусах, был вынужден был пойти на крайние меры, в том числе с вынесением одному из казахов приговора в виде смертной казни. Также было предложено отрубить семерым из них рук или вытребовать с виновных крупного штрафа-куна. Разбирательство производилось по поводу избиения султана Уруса группой людей, из числа подведомственных кыпчаков, что категорически запрещалось степными законами. По этому поводу Иман султан рассказывал, что «нынешнего году у них в Средней киргиской орде, возмутясь, некоторое число киргисцов брата ево Салтамаметева сына Наурус-султана (Урус султан. – З.К.), собравшись, били. За что владелец их, Аблай-султан, приехав ко отцу ево, Салтамаметь-султану, собрав находящихся во близости их кибиток старшин и киргисцов, тех виновников судили. И с которых со многих киргисцов (казахов. – Авт.) по тому суду за объявленное битье и за бесчестье взяли большую заплату, то есть: три девки, четыре холопа, десять верблюдов, два панцыря, сто лошадей, а у главного возмутителя голову отрубили и у семерых намерены ж были отрубить руки. Но за вышеобъявленную заплату, от того их наказания освободили. А ныне-де, уже окончав то дело, Аблай-султан вскорости намерен ехать в свои улусы, в камень, называемой Куачету, против Петропавловской крепости» [3,л.436,436 об].
Предписания Абылая выполнялись Султанмаметом и его сыновьями строго и беспрекословно. Более того, его требования немедленно передавались далее, другим казахским старшинам, в том числе им неподведомственным. Об одном из таких случаев свидетельствует письмо от 8 марта 1774 года, Уруссултана командиру Сибирского корпуса генерал-майору А.Д.Скалону, о выполнении им указаний Аблай-султана об уведомлении всех султанов и старшин в необходимости выдачи россиян, краденных лошадей, прочего скота военным на линии, если таковые есть у казахов. В этом письме прилагается список старшин волостей Северного, Северо-Восточного и Центрального Казахстана, кому отправлялись письма Абылая, что свидетельствует об огромном влиянии Абылая на степь, а также беспрекословном выполнении Султанмаметом и его сыновьями ханских приказов: «1-е. Чрез сие вашему превосходительству доношу: по полученному мною от вашего превосходительства в бытность в крепости Омской и с приложением с Аблайсултанскаго письма копии, по которому по прибытии в улусы я и дал знать нашей орды старшинам и салтанам, а именно: 1-му Каракирей-найманской Абулфеис-султану, 2-му Матай-найманской старшине Атиле Кучакханову, 3му Кукъяринской старшине Барак-батырю, 4-му Кирейской старшине Умирбатырю, 5-му Увакской старшине Серкабаю, 6-му Басантинской старшине Булату Итаеву, 7-му Баимбетской старшине Баймаметь-беку, 8-му Каракисецкой – старшине Сырымбеку Казыбекову, 9-му Тертульской старшине Янабатур-беку, 10-му старшине ж Карцацкой волостей Таукесалтану, и оных всех волостей, чтоб старшины и султаны своим подвластным киргисцам (казахам. – З. К.) подтвердили. И где у кого, что есть лошади или люди или ж протчей скот и вещи неотменно б в российския места, отыскивая, выдавали, и чтоб на российския места никакого намерения и зла не имели» [4,л.269-269 об].
Нередко Султанмамет султан содействовал Абылаю в решении дел, не подведомственных первому. Так, в своем письме в адрес командира Сибирского корпуса генерал-поручику И. А. Деколонгу, 19 апреля 1775 года, Султанмамет писал о его совместной с Абылай-ханом поездке к Кудайменды, который /последний. – Авт./ захватил российских людей и их имущество: «Чрез сие вашему высокопревосходительству доношу, что я намерение имею сам следовать к брату своему, Аблай-хану, с тем испрошением, чтоб он сам согласился обще со мной к зло соделавшему Кутай-менде съездить для того, дабы от него и от сообщников ево Саргитим-чакчацкой волости старшин киргисцов (казахов. – Авт.) захваченных ваших российских людей и скота также и экипаж можно было отобрать» [4, л.618, 618 об.].
Этот факт наглядно свидетельствует о том, что Султанмамет помогал хану
Абылаю осуществлять управление степными казахами. Да и продемонстрировать свою лояльность к российским властям, было на тот момент уловкой находчивого султана. Нередко Абылай захваченных в плен россиян не возвращал, особенно в последние годы своего правления.
Нередко сыновья Султанмамета гостили у Абылая, что подчеркивает наличие очень близких отношений между двумя влиятельными семействами. Так, 10 ноября 1772 года жена Урус-султана Алтун Ханбабаева в своем письме в адрес командира Сибирского корпуса генерал-поручика И.А.Деколонгу сообщала следующее: «Да при сем донести вашему высокопревосходительству о муже своем, Урус-салтане, имею, что он еще от владельца Аблай-салтана не прибыл». [3, л. 310, 310 об.]. Надо отметить, что среди авторов писем из Степи в адрес российских властей в XVIII веке женщин было не так уж много; собственно, личность Алтун, супруги султана Уруса, мало изучена.
Получается, что из стана сыновей Султанмамета находились лица, готовые за некую мзду доносить о его действиях? То могла быть очередная уловка, с ведения Султанмамета, который таким образом выведывал планы администрации. Возможно, причиной тому был и тот факт, что сам Султанмамет предпочитал не раскрывать до конца намерения свои и Абылая. Когда, к примеру, российские власти, через лояльного султана, желали получать секретные данные о его двоюродном и строптивом брате хане Абылае, демонстрировавшем самостоятельность и неуправляемость, то всегда получали уклончивые ответы, подтверждением чему являются строки из письма самого Султанмамета генералу И.А.Деколонгу от 4 марта 1775 года: «Наконец Аблай-салтан, хотя мне и брат, но за дальним теперь ево от меня кочеванием, каких он мненей знать не можно» [5, л. 335–336 об].
Дети Султанмамета, в частности, Урус, приняли участие в похоронах Абылая и выборах нового хана – его старшего сына Уали, что подтверждает сведения о том, что между этими двумя влиятельными семействами были уважительные и теплые отношения. Данное утверждение подтверждается также рапортом командующего Сибирским корпусом Н.Г.Огарева, Оренбургскому губернатору И. В. Якоби, от 12 августа 1781 года, по поводу назначения Уалисултана на ханское достоинство: «А на сих днях, посланной от меня нарочно для узнания о сем верной и неотменно усердной российской стороне старшина Кулебак-батырь, возвратясь, уверил меня, также бывшей на поминках тово хана, Урус-салтан пишет, што действительно собравшимися на тех поминках салтанами и старшинами по общему всего их народа согласию, особливо ево, хана, свойственниками назначен на ханское достоинство он, Вали-салтан…»
[3, л. 420].
Султанмамет султан и его дети принимали самое активное участие в совместных с Абылаем военных походах против джунгар, калмыков, кыргызов и др. В частности, в 1771 году по указанию Абылая, он собрал войско численностью в 50 тысяч человек. 29 мая 1771 года Султанмамет отправил письмо командующему Сибирским корпусом генерал-майору С.К.Станиславскому о том, что он выступает во главе 50 тыс. воинов против волжских калмыков, координируя свои действия с Абылаем [6, Л.307 об].
Таким образом, в 1730-е – начале 1780-х годов контроль и управление Средним жузом и влияние на часть Младшего и Старшего жузов осуществляли именно эти два влиятельных султана, безусловно, под верховенством Абылая. Случаев их предательства по отношению друг друга не зафиксировано, за исключением случаев, когда сам Султанмамет и члены его семейства «обнадеживают» царское правительство намерением сообщать о событиях, которые связаны с Абылаем. Более того, та была дозированная, общеизвестная и зачастую согласованная с Абылаем, информация. Иначе и быть не могло: Султанмамет и его потомки наверняка знали о далеко идущих планах царизма.
Они не могли не видеть, пожалуй, изменений управленческой системы в
Младшем жузе, когда ханы и султаны последнего, на протяжении одного поколения, кардинально изменили свой статус.
Литература:
1. История Казахской ССР. – Алма-Ата, 1957.
2. Казахско-русские отношения в XVI – XVIII вв.: сборник документов и материалов). – Алма-Ата: Издательство АН Каз ССР, 1961. – 892 с.
3. Государственный архив Омской области (ГАОО). – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 176. 4. Государственный архив Омской области (ГАОО). – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 190. 5. Государственный архив Омской области (ГАОО). – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 195. 6. Государственный архив Омской области (ГАОО). – Ф. 1. – Оп. 1. – Д. 173.