Прасковья Васильевна СИВЦЕВА-МАКСИМОВА доктор филологических наук, профессор Северо-Восточный федеральный университет им. М.К. Аммосова Якутск/Республика Саха/Россия smpv50@mail.ru
Специальные исследования вопросов литературоведения, естествознания, социологии и практического народного хозяйства в творческом наследии А.Е. Кулаковского занимают особое место. Авторское начало в этих работах раскрывается в последовательно систематизированных положениях и выводах, построенных с ориентацией на рецептивные контексты с их восполняющей функцией по отношению к выдвигаемым идеям. И поэтому сегодня, обращаясь к его социально-философскому научному наследию, можно находить не только прямые ответы на многие вопросы современной жизни общества, но и убедительные методологические ракурсы возможного решения актуальных и по ныне проблем на основе выявления истории их бытования или развития.
этом ряду особое место принадлежит его посланию «Якутской интеллигенции», содержание которого бесспорно доказывает то, что А.Е. Кулаковский глубоко понимал и ценил образ жизни своего народа прежде всего как основу исконных духовных ценностей. В этом ракурсе труды по этнографии и фольклору представляют серьезные исследования или постановку основополагающих проблем в изучении особенностей образа жизни, самобытной культуры народов Северо-Восточного региона России. Изучению народной культуры он посвятил всю жизнь, собирая материалы по обширной территории Якутии и за ее пределами. Но существенное отличие и ценность его работ заключается в том, что Алексей Кулаковский, воспитанный и выросший в традиционной якутской семье, обладавший с рождения незаурядными способностями и природным даром певца и сказателя, является и носителем фольклора, проникновенным его исследователем как поэт философского склада восприятия мира и действительности.
этом плане следует уточнить, что научные труды А.Е. Кулаковского по настоящее время являются малоизученной частью его интеллектуального наследия. Поэтому в рамках указанной темы реально ограничиваемся анализом некоторых работ, где раскрываются концептуальные идеи классика относительно самобытной культуры народа саха и уникальность самой личности исследователя, выполнившего особую историческую миссию в духовной жизни родного народа. Им обработаны и систематизированы ценнейшие источники для изучения верования якутов и устного народного творчества, представляющие малые жанры фольклора, народные легенды и предания историко-этнографического характера.
прямом структурном плане отличительной особенностью его научных трудов является обязательное наличие выступающих самостоятельным разделом предисловий, разносторонне и убедительно раскрывающих принципы систематизации материалов как значимой части духовной культуры и представляющих реальное состояние исследуемого направления в период работы автора над конкретной общественно-исторической проблемой. Таким образом, функция предисловий заключается не только в аргументации вопросов, убедительном определении цели и задач исследования, но и в последовательном углублении и расширении доказательств, обосновании главных выводов, включающих перспективы дальнейших работ по конкретным областям знания.
Вступительная часть к «Материалам для изучения верования якутов» начинается следующими словами: «Религия древних якутов почти совершенно позабыта. Причиной этому послужили – отсутствие письменности и введение христианства. Из религиозных поверий в памяти народа остались лишь только жалкие отрывочные данные, и то только из области внешней, обрядовой стороны; что же касается внутреннего содержания и этической стороны, то эта часть совершенно теряется в глубоком мраке неизвестности» [1, с. 7].
А.Е. Кулаковский называет «единственно ценным и серьезным по затронутому вопросу» труд В.Ф. Трощанского «Эволюция черной веры якутов», но не соглашается с выводом исследователя о том, что «принцип добра и справедливости якутским богам не присущ». В работе В.Ф.Трощанского читаем: «Верования, обуславливаемые светлыми силами, … начали ослабевать задолго до принятия христианства якутами, замещаясь верованиями, основой которых были темные, враждебные силы, — и вот эти верования стали утрачиваться с приходом русских. Однако и по сохранившимся остаткам мы видим, что верования якутов имели подчас глубоко-философское основание» [2, с. 4-5]. Отрицание Трощанским борьбы доброго начала со злом в традиционных верованиях якутов, главным образом, связывается с суровыми климатическими условиями их места жительства по отношению к их прародине. А именно то, что «необычайно резко изменившиеся условия жизни якутов с переходом их дальнего юга на суровый север, где они встретили массу неведомых им еще бедствий, заставивших всецело обратить свое внимание на те божества, которые по их понятиям насылали все эти несчастья» [2, с. 33-34].
качестве доказательства ошибочности этого заключения А.Е Кулаковский пишет: «Боги создают сильных героев со специальной целью обуздать злое начало, сами они заступаются за героев и вообще за правых; строго карают созданных ими же любимых героев за обиды, причиненные последними людям. Вера якутов была далека от идолопоклонства и шаманизма; она перешла эту стадию на несколько ступеней» [1, с. 9].
Крайняя однозначность заключений В.Ф.Трощанского объясняется в предисловии тем, что он «не знал якутского языка и не располагал обширным якутским материалом», и по этой причине часто основывается в своем исследовании на единичные факты, ссылается на «указаниях лишь одного сказочника». А.Е.Кулаковский уточняет основное направление и цель своей работы: «В предлагаемых мною материалах читатель найдет много противного этим нелестным для якутов выводам» [1, с. 7]. Также считает необходимым обосновать во вступлении отсутствие ссылок на источники, за редкими исключениями, так как он сам является «природным якутом», носителем живых верований своего народа, хотя и он не может выступать «как абсолютный выразитель» всех поверий.
Формулировка названия работы – «Материалы для изучения верования якутов» – воспринимается современным читателем адекватно отражающей научно оформленную систематизацию фактов, раскрывающих своеобразное мировидение и характерные народные поверья. Но часть этнографических материалов А.Е.Кулаковского была впервые опубликована по представлению самого автора в «Записках Краевого Географического общества» в 1922 г. под названием «Материалы по изучению верования древних якутов» [3]. В публикации следующего года «Материалы…» в полном объеме издаются самостоятельной книгой [4]. Здесь в названии работы исключается определение «древних» с примечанием от редакции о том, что содержание «Материалов», наряду с описаниями верований древних якутов, заключает также пояснения обрядов и поверий, возникших под влиянием русского населения как святочные гадания и мелкие поверья, этимологии которых уточняются автором. Но корректировка названия делается без согласия автора: «За отсутствием автора в пределах республики, редакция «Записок» не смогла выяснить себе ряда вопросов…» – читаем в Примечаниях издания текста А.Е.Кулаковского в составе «Научных трудов», опубликованных в 1979 г. [2. c. 466].
Таким образом, редакторами не учитываются два существенных момента: во-первых, именно «древние поверья» или «верования древних якутов» выступают в работе А.Е. Кулаковского основным предметом исследования. Это восемь разделов из одиннадцати – большая часть всех собранных и систематизированных «Материалов». В их названиях: «Вселенная», «Сверхъестественные существа», «Кут-сюр», «Запретительные поверья», «Легенды о животных» и др. – отражаются основные направления и понятия древних представлений окружающего мира и жизни человека. Также в предисловии однозначно четко определяется стремление автора внести уточнения в неверных выводах В.Ф.Трощанского, исследовавшего именно древнюю религию якутов.
Во-вторых, продуманная систематизация материалов представляет, как со временем претерпевают изменения или постепенно утрачиваются с принятием христианства древние верования якутов. В этом аспекте в «Материалах» А.Е.Кулаковского представляется естественная линия принятия якутами христианства. Во втором разделе о «высших существах, олицетворяющих начало добра», в пункте втором читаем: «С введением христианства понятие о главном и добром боге Үрүҥ Аар Тойон смешалось с понятием о христианском боге, у которого функции оказались тождественными с функциями первого, по крайней мере, в существенном – в отношении создании мира, доброты и справедливости. С другой стороны, христианские священники должны были запрещать вновь обращаемым называть Господа-бога таким фигурным именем как Үрүҥ Айыы Тойон». Но «согласились на название Айыы Тойон (божество-господин), под которым якуты свободно могли подразумевать, в силу значения слова «Айыы» своего главного бога Үрүҥ Айыы Тойона и под которым до сих пор подразумевают христианского доброго бога». Заканчивается этот пункт следующим убедительным выводом А.Е.Кулаковского: «Итак Айыы Тойон раньше не существовал отдельно от Үрүҥ Аар Тойона, и это имя позднейшего происхождения (христианской эры)» [1, c. 17-18].
Данный труд А.Е.Кулаковского состоит, как отметили, из одиннадцати частей, представляющих классификацию, которая начинается с более особенных по значимости поверий и завершается характеристикой примет и гаданий повседневного бытования. Первый раздел – «Вселенная» – представляет описание трехъярусного мира в мифах и олонхо. Здесь дается уточнение относительно поэтической образности, где аллитерационные созвучия допускают метафоры в форме количественных определений или сравнений в описании каждого из миров, что не может быть воспринято как точное указание пространственных понятий. В восприятии небесных светил А.Е.Кулаковский в целом не отрицает влияния античных мифов на самобытные представления якутов.
Особые поверья о «сверхъестественных существах», тотемах, самобытном восприятии якутов души человека описываются во втором, третьем и четвертом разделах. В последнем из них раскрывается значение трех составляющих души человека, что с древности по сей день выступает бесспорным определением относительно таинств, связанных с представлением единства человека с окружающей реальной природой. По этому вопросу А.Е.Кулаковский дает следующее пояснение в догадках В.Ф.Трощанского: «Гипотеза Трощанского об этих кут, по-моему, правдоподобна, хотя, конечно, она очень гадательна. Трощанский говорит, что при зачатии ребенка Айыыhыт из земли берет «буор кут» (глиняную душу), из воздуха «салгын кут» (воздушную душу), присоединяет их к «ийэ кут» (материнскую душу) и все внедряет в женщину. В самом деле, древний якут видел и убеждался, что тело человека после смерти превращается в прах, т.е. в землю же, что при жизни человек дышит воздухом, и что без этого дыхания человек не может существовать. По всему этому естественно и понятно, что в представлении древнего якута должна была создаться идея о «земляной» и «воздушной» душах, как необходимых для существования человека элементах». О «материнской душе» человека А.Е.Кулаковский пишет в начале этого раздела: «По понятиям многих якутов душа человека состоит из трех элементов. … «Ийэ кут» по-русски – мать душа – это главная душа. При зачатии ребенка она внедряется божествами (через Айыыhыт или Иэйэхсит) в женщину-мать». Он подтверждает это образными словами из народных песен и далее дает следующее доказательство: «Ийэ кут крадут и мучают абааhы (злые духи), отчего человек хворает. По смерти человека на тот свет путешествует именно эта душа. Если сильно испугать дитя, то у него мать-душа «отскакивает» («кут ыстанар», сравните с русской «душа в пятки ушла»); от этого он всю жизнь становится робким и болезненным»[1, c. 59-60].
Остальные части «Материалов по верованиям…» посвящены поверьям бытового и этического характера, такие как предчувствия и приметы, а также обряды, сопряженные с поверьями. В предисловии десятого раздела А.Е.Кулаковский указывает, что «большинство якутских гаданий приурочено к русским святкам. Святочные гадания ныне носят общее название «Таҥха иһиллиир», что означает подслушивание бога Таҥха». По этой части работы мы можем уточнить, что в заключительных разделах отдельные поверья можно воспринимать частью типологически близких древних ритуалов и поверий у разных народов, возникавших на основе аналогичного восприятия явлений природы.
Другой значительный факт связывается с историей первой публикации работы по фольклору и этнографии в 1914 г., когда А.Е. Кулаковский был преподавателем Вилюйского училища. Он отдал свою рукопись Н. Толоконскому, поверив, что тот поможет с публикацией «Материалов» в Иркутске. Однако коллега по училищу издал «Материалы» под своим авторством. Таким образом, в Библиографическом указателе трудов А.Е.Кулаковского под номером «87а» находим: «Толоконский Н. Якутские загадки, пословицы, святочные гадания, обряды, поверия, легенды и др. / Собранные при ближайшем участии А.Кулаковского. – Иркутск, 1914. – 68 с.» [5, с. 27]. По данному факту биографии поэта в монографии его внучки Людмилы Реасовны Кулаковской читаем:
«К этому времени А.Е. Кулаковский был широко известен не только как автор стихов и песен, но и как этнограф и фольклорист. Поэтому Н.Н. Грибановский, секретарь Географического общества, отправил ему письмо с предложением: стать корреспондентом Общества и прислать для печати что-нибудь из своих работ. Кулаковский ответил на это письмо 21 марта 1917 г.: “Состоять корреспондентом не могу по двум причинам: во 1-х, не знаю условий при которых мог бы состоять таковым; во 2-х, я лентяй, каких свет мало видел, а самолюбие будет сильно страдать, если я буду состоять корреспондентом только номинально… До сих пор я не обращал ни малейшего внимания на научную сторону ценности собираемых материалов и своих произведений; я, как маленький поэт, лишь увлекался красотами языка, потому писал и собирал только художественные произведения. Всякая попытка, хоть и своя, перевода песен на русский язык страшно оскорбляла мое эстетическое чувство. Помимо этого, считаю долгом чести, уведомить, что большинство моих материалов напечатал на русском языке, в виде отдельной брошюры, бывший мой коллега, некий Толоконский, в Иркутске”» [6, с. 186-187].
Все это подтверждает трудности и непростые перипетии судьбы Поэта, который всю свою жизнь посвятил служению во благо родного народа, которым поистине гордился, преклонялся перед ним. Например, в представленной работе, подчеркивая, что якутское верование развивалось по общему ходу эволюции естественных религий, он пишет: «Характерной чертой якутской религии была утилитарная и материалистическая точка зрения. Двойственность сил природы выражена в ней довольно ярко, но без резких переходов. … Нам, нынешним якутам, остается только удивляться – как могла создаться у такого незначительного народца, каковыми являлись наши предки, – такая религия высокого развития» [1, с. 9].
Исключительно значимым является в наследии А.Е. Кулаковского специальное изучение устного народного творчества. Это работа «Якутские пословицы и поговорки», не имеющая до сегодняшнего времени равного по разностороннему представлению значения и раскрытию живой функции малых жанров фольклора. Впервые опубликована в 1925 г. в «Сборнике трудов исследовательского общества «Саха кэскилэ» с предисловием автора, датированным годом издания, переиздана в 1945 г. [7]. Публикации отрывков из работы осуществлялись в периодической печати в 1946, 1966, 1977, 1979 гг. и после 2000 года, что подтверждает живой интерес научной общественности и читателей к пословицам и поговоркам А.Е.Кулаковского.
«Предисловии» этой работы автор раскрывает теоретические аспекты изучения малых форм устного народного творчества, на основе своеобразия поэтики малых жанров фольклора, особенностей бытования, «делится» практическим опытом сбора и классификации материалов, а также раскрывает основные методологические направления изучения пословиц и поговорок как фактов языковой и духовной культуры народа. Он подчеркивает в пословицах «глубину философского суждения и верность выводов», особую поэтическую форму, разносторонне и верно отражающую не столько быт и нравы, сколько мировоззрение, характер «и даже историческое прошлое народа». Приводит также ряд, простых, казалось бы, но точных и глубокомысленных наблюдений. Приведем два примера: а) «Читая какой-нибудь сборник пословиц, не можешь в должной мере оценить его достоинств и восхищаться им, так как бываешь подавлен количеством и отрывочностью мыслей. Но в действительной жизни, когда услышишь пословицу, удачно примененную к какому-нибудь случаю или лицу, то не бывает границ удивлению и восхищению»; б) «я обнаружил и тот прискорбный факт, что молодое поколение, в особенности учащаяся молодежь, пословиц знает ничтожное количество, а это указывает на забвение якутского языка» [1, с. 102, 106].
Эти выводы А.Е.Кулаковского подтверждают его особое понимание закономерностей развития и живой динамики языка вообще, а также умение аналитического углубления в процессы, происходящие в повседневной жизни общества. Но с другой стороны, именно забота о судьбе родного языка, является основой и истоком его неустанных кропотливых исследований образного слова как доказательства духовной самобытности народа саха. Предисловие к «Якутским пословицам
поговоркам» заключает и другие ценные сведения относительно малых жанров фольклора, как состав и своеобразие тавтологий, проблемы классификации и перевода их на русский язык, ареал их распространения. Например, собрав и систематизировав более 1000 единиц пословиц и поговорок, он констатирует, что каждый пожилой якут знает 90% «вошедшего в сей сборник», и активно использует в своей речи эти глубоко философские и меткие образные изречения. В качестве подтверждения этого вывода можно привести следующие выдержки из «Предисловия», где раскрывается продуманный метод сбора материалов исследователем и приемы общения собирателя с носителями фольклора: «При собирании пословиц и поговорок меня поразил один факт, именно: все записанное мною распространено по всей Якутии замечательно равномерно, исключая только Колымска, Усть-Янска и Жиганска, где язык поэзии забыт. Я этим хочу сказать, что, сколько и каких пословиц знает один округ или улус, столько же знает их и другой, Факт этот я обнаружил следующим образом. Желая проверить толкование пословиц и в надежде услышать какую-нибудь новую пословицу, я читаю какому-нибудь семейству свои прежние записи. Во время чтения возбуждается интерес в слушателях и кем-нибудь по ассоциации идей припоминается какая-нибудь пословица. То же происходит со вторым, с третьим…» [1, 105-106]. Особый профессионализм собирателя раскрывается в рассуждениях о различных типах пословиц, о роли и месте их в живой речи народа – в повседневном общении самого разнообразного свойства и характера, где именно и сохраняется естественная стихия возникновения и закрепления этих крылатых выражений в форме единиц устной речи. А.Е.Кулаковский специально подчеркивает, что пословиц исторического, мифологического и религиозного содержания «оказалось очень мало», «пословиц ложных и противных мировоззрению якутов почти нет», «но имеются в малом количестве грубые и оскорбляющие нравственное чувство нынешнего якута». По данному поводу он делает убедительное заключение: «Исключить из сборника последнего рода пословицы я не счел себя в праве, так как я, как простой собиратель народного творчества, не мог этого делать по личной своей инициативе, ибо тогда нарушилось бы правильное понимание народного быта и вышло бы одностороннее суждение. В этом деле нужно держаться такого взгляда: «что хорошо – тому подражай, что худо – от того убегай, но действительности не ломай» [1. с. 103].
Эта лаконичная формулировка вывода А.Е.Кулаковского воспринимается ярким авторским афоризмом, что может выступить доказательством особенностей возникновения метких изречений, по одному конкретному случаю или социальному явлению и функционирующих в устной речи сначала с отсылкой на автора, а с течением времени превращающихся в народную мудрость так же, как выражения древнеримских философов. Во всех этих фактах отражается скрупулезность его работы в сборе и систематизации малых форм устного народного творчества, научный подход к предмету исследования с учетом методологии изучения с четкой постановкой цели и задач, со знанием и оценкой культурного и этнографического значения фольклора в целом.
Третьим блоком в данном направлении исследований А.Е.Кулаковского можно ставить «Якутские легенды – былины». Именно так определен раздел самим собирателем материалов по этнографии и фольклору якутов. А.Е.Кулаковский представляет 22 сюжета из народных преданий. То, что материалы собраны из разных улусов Якутии, подтверждают точные указания места и времени рассказанной собирателю легенды или в начале, или в конце представленного сюжета. Среди легенд Булунского, Усть-янского, Оймяконского и других северных и вилюйской группы улусов Якутии находим интересные сюжеты, связанные с историей Таттинского, Хангаласского и Мегинского районов.
Самостоятельную группу легенд составляют предания о Манчаары: два раздела социально-исторического содержания и 12 сюжетов из его приключений. Этот цикл отличается от легенд, относящихся к более раннему периоду. Например, приводятся такие действительные факты, как расценка пушнины и размеры оплаты труда; расстояния и особенности пути до Охотска и Аяна, описание Иркутского тракта; представление каторжных работ в Охотске и деятельности Русско-Американской компании. Реальность сюжетов подтверждается и тем, что А.Е.Кулаковским раскрывается особенный образ Манчаары как человека христианской веры не только в описании его действий и истории любви, но в и монологах перед обществом, в разговорах или репликах. Бунт Манчаары, таким образом, представляется романтической историей гордого юноши после смерти отца, не захотевшего стать работником у своего родного дяди, самодовольного и скупого богача.
Таким образом, актуальность специального изучения научных трудов А.Е.Кулаковского заключается в особенности его работ, представляющих исследования носителя фольклора и знатока народной культуры.