Широбокова Наталья Николаевна*
На территории Саяно-Алтая в III – IV вв. выделяются археологические культуры, которые соотносят с раннекыргызским, раннетелесским и раннекыпчакским этносами [Кляшторный, Султанов 2000: 78-83].
Это указывает на наличие разных тюркских языков на этой территории, на возможность языковых контактов, которые приводили к языковому смешению, к формированию языковых общностей, совмещающих черты, характерные для разных классификационных групп.
Сибирские тюркские языки образуют особую «лингвистическую территорию». Эта территория включает подковообразный ландшафт юга Сибири, размытый «кружевной» ареал Западной Сибири и островной якутский ареал, по отношению к которому вторичный островной ареал образует долганский язык.
Центр общетюркского ареала занимают главным образом кыпчакские языки. Они обнаруживают многочисленные контакты с периферийными тюркскими языками, в том числе сибирскими – в кыпчакскую группу в классификации А.М. Щербака попадает алтайский язык и, важный для понимания истории сибирских тюркских языков, киргизский [Щербак 1994: 27-42].
«Сравнительно-исторической грамматике тюркских языков» (далее СИГТЯ) взаимоотношения тюркских языков между собой, получило дальнейшее развитие [СИГТЯ 1984; 1988; 2001; 2002; 2006]. Путь формирования тюркских языков в них представлен в виде общетюркского дерева и схем, показывающих отношения внутри тюркских подгрупп [СИГТЯ 2006: 770-771]. Все схемы строятся по принципу дивергентного развития.
Сибирские тюркские языки выделены как особая группа во всех предложенных в этой работе схемах [СИГТЯ 2002: 730-734; СИГТЯ 2006: 770-771].
СИГТЯ вводится обозначение «сибирские тюркские языки», это название даётся в кавычках, как не соответствующее принятым в настоящее время группировкам языков [СИГТЯ 2006: 769].
Схемы, отражающие динамику распада тюркских языков, отличаются в зависимости от материала, на базе которого они строятся. Это вполне объяснимо, так как в предложенных схемах отражаются не только дивергентные процессы, что заложен саму методику, но и результаты конвергентных процессов, которые приводят к смене в языках некоторых языковых элементов, используемых при построении классификации. Схемы, которые представляют распад тюркского праязыка, основывающиеся на двух лексических списках, и схема, построенная на фонетическом и морфологическом материале, отличаются тем, что в глоттохронологическом дереве тюркских языков по отредактированным спискам лексики сибирские языки, кроме якутского и саянских, которые возводятся непосредственно к общетюркскому, выделяются из общности, названной авторами «центральной», в свою очередь восходящей к общетюркскому состоянию [СИГТЯ 2006: 770-771]. В состав сибирской группы включены: сарыг-югурский, хакасский, шорский, лебединский, кумандинский, ойротский, туба. В другой схеме, опирающейся на анализ фонетического и морфологического материала, состав сибирской группы отличается: тувинский, тофский, якутский; кумандинский, чалканский, алтайский (ойротский), туба; киргизский; хакасский, шорский, чулымский, сарыг-югурский [СИГТЯ 2002: 733].
Языки сибирской группы, кроме черт, унаследованных от более раннего состояния, в результате длительного существования на контактной территории, сформировали систему общих инноваций на уровне форм, процессов или тенденций. В некоторых случаях эти формы распространяются и на киргизский язык, а некоторые образуют более сложный ареал, включая и кыпчакские языки.
Общесибирский ареал образует форма на =а илик / =га-лак, она охватывает все сибирские тюркские языки, киргизский язык и язык фуюйских киргизов.
Якутский и киргизский языки имеют полную аналогию
структуре формы, только в киргизском и якутском форма сохраняется как аналитическая, и только в киргизском и якутском первый компонент, семантический глагол, оформляется показателем на =а + илик / елек – отрицательная частица.
Все южносибирские тюркские языки знают эту форму, но первый компонент оформляется причастием на =гу, причастием уйгурского происхождения; отрицательная частица сливает-ся с глагольной формой, образуя синтетическую форму с семан-тикой: ‘действие еще не произошло, но вот-вот произойдет’. Причем семантика степени ожидания по разным языкам разная: тувинском языке это практически ближайшее будущее, в ал-тайском – ближе к прошедшему времени, потому что при по-пытках заменить её на другую форму используется показатель на =баан, т.е. отрицательный перфект.
Ареал форм =а илик / =галак связан с территорией распространения языка древних кыргызов и с теми языками, на которых этот язык оказывал влияние.
Большинство других признаков, объединяющих сибирские языки, включают южносибирские языки, но не включают якутский язык. Например, форма принадлежности 2 лица, множественного числа. Если во всех тюркских языка это =ӊыз, где =ӊ – показатель принадлежности, =з – форма множественного числа, то в сибирских тюркских языки, кроме якутского, показатель множественности будет заменен на более универсальную, позднюю форму =лар. Эта конструкция есть киргизском: в первом (полном) типе личных показателей (-с ыӊар / -сиӊер / -суӊар / -сүӊөр). Но в киргизском представлен и древнетюркский вариант личных аффиксов с пометой «вежли-вая форма»: -сыздар / -сиздер / -суздар / -сүздөр. Встречается вариант с -лар и в диалектах казахского.
Можно привести ряд таких признаков: есть признаки, маркирующие все сибирские языки, есть признаки, маркирующие все южносибирские языки; все они имеют параллели в киргизском языке.
При выделении черт, общих с кыпчакскими языками иногда возникают вопросы, требующие дополнительного исследования.
Примером такого сопоставления с кыпчакским языковым типом может быть «якутский парадокс». Звуковой строй якутского языка по многим параметрам совпадает с кыпчакским, при морфологической системе огузского типа. Но эти «кыпчакские» особенности хорошо объясняются из древнетюркского языка (языка орхонских памятников).
грамматической системе ряда тюркских языков Сибири
системе финитных глагольных форм и в падежной парадигме прослеживаются черты, общие с кыпчакскими языками. Типологией падежных систем занималась Г. Ф. Благова. Она выделила всего четыре типа падежных систем тюркских языков, куда не вошли чувашская и якутская. В Сибири представлен уйгуро-кыпчакский (тувинский), и переходный шорско-хакасский (он тоже уйгуро-кыпчакский, но со сдвигом кыпчакскую сторону) и кыпчакский, который представлен алтайском и хакасском. Нет чистых типов, образовались смешанные типы по характеру отношения между безличной и лично-притяжательными парадигмами [Благова 1982]. В глагольной системе в южносибирских тюркских языках вместо перфекта на =mïš, который маркирует древнетюркский и древ-неуйгурский тип активизируется перфект на =ган. Сближает с кыпчакскими языками и формирование на базе аспектуальных конструкций с глаголами тур-, чат- и др. новой системы глаголь-ных форм. Алтайцы, шорцы, хакасы перестраивают глагольную систему, используя аспектуальные конструкций как базу для новых временных форм, для этих языков характерна и высокая степень их стяжения. Тувинский язык знает эти конструкции, они не подвержены стяжению; якутский язык знает большую часть этих конструкции, но они остаются на периферии систе-мы и не подвергаются стяжению.
итоге получается, что сибирские языки имеют смешанный характер, в их формировании участвовали языки уйгуро-орхонского типа, который явственно сохраняется в якутском, в тувинском уже в размытом виде (наличие частиц эртик и ийик). Затем мощное влияние кыргызского типа, которое захватывает всю Сибирь и якутов, которые еще не ушли на север, а нахо-дятся еще в Прибайкалье и получают тот же набор глагольных форм. Этот киргизский тип перекрыт другим тюркским языком, который приносит, очевидно, смешанную падежную парадиг-му. И южносибирский тип, имеющий параллели в киргизском и казахском и других кыпчакских языках – это смена личных показателей во втором лице мн. числа, когда показатель =з меняется на =лар.
О роли кыпчакских языков в формировании сибирского тюркского ареала говорит и наличие в ряде тюркских языков (хакасский, кумандинский) наличие процесса, сходного с переломом гласных в кыпчакских языках.